Я опустила голову. К кому я могу обратиться за помощью?
Никогда прежде мне так не хватало Джимми, чем в этот момент. Я скучала по его прищуренным глазам, когда он задумывался над чем-то. Мне не хватало его твердой улыбки, когда он был уверен, что говорит правильные вещи. Мне не хватало теплоты его темных глаз, когда он смотрел на меня любящим взглядом. Я вспоминала, как он обещал всегда быть рядом, если я буду в нем нуждаться, и как он поклялся всегда защищать меня. Как мне не хватало ощущения безопасности, которое я чувствовала бы, зная, что он рядом и наблюдает за мной.
Я распахнула дверь офиса и, не оглядываясь, вышла. В вестибюле отеля было много гостей. Многие оживленно беседовали. Я видела детей и подростков, стоящих рядом с родителями. Как и все остальные гости, они были прекрасно одеты, счастливы и выглядели богатыми. Все были взволнованы и радостны. Они все вместе наслаждались отдыхом. На мгновение я остановилась, с тоской и завистью глядя на эти счастливые семьи. Почему они такие удачливые? Что они сделали для того, чтобы родиться в этом мире, и почему я оказалась в этом противоречивом урагане: отцы и матери, которые не были настоящими родителями, братья и сестры, которые не были настоящими братьями и сестрами.
И бабушка, которая была настоящим тираном.
С опущенной головой я пересекла вестибюль и направилась в свою комнату, которая отныне превращалась в мою тюрьму. Но я приняла твердое решение. Я лучше умру, чем откажусь от своего имени, даже если оно было ненастоящим. Я подумала, что иногда мы больше нуждаемся в обмане, чем в правде.
По пути в свою комнату я остановилась у лестницы, которая вела в покои моих родителей. Я все еще ощущала холод из-за предательства моего отца, но подумала, что, по крайней мере, моя мать должна узнать, как бабушка собирается поступить со мной. Помедлив, я бросилась вверх по лестнице и наткнулась на миссис Бостон, которая только что отнесла моей матери ее ужин.
– Она плохо себя чувствует? – спросила я.
– А разве может быть по-другому? – ответил мне ее взгляд.
Когда она ушла, я тихонько постучала в дверь и вошла в спальню моей матери.
– Дон? Как хорошо! – произнесла она, подняв глаза от подноса с едой.
Ужин стоял на кроватном столике, а она, как обычно, сидела, откинувшись на подушки. И как всегда лицо ее было подкрашено, будто она собиралась отбросить покрывала и, сунув ноги в туфельки, отправиться на вечеринку или на танцы. На ней была мягкая шелковая ночная рубашка с воротничком из серебристого кружева. На пальцах и запястьях – кольца и браслеты. В ушах – золотые сережки.