– Кто-нибудь, откройте эту дверь!
Я стучала по двери кулачками до тех пор, пока они не покраснели и руки заболели. Я прислушалась. – Кто-то услышал меня. Я услыхала шаги в холле. Подумала, может это Сисси.
– Кто там? – Позвала я. – Пожалуйста, помогите мне. Дверь заперта.
Я ждала. Я чувствовала, что там кто-то был. Может, это моя мать? Или миссис Бостон?
– Кто там? Пожалуйста, отзовитесь!
– Дон, – наконец я услышала голос отца. Он говорил сквозь щелку между дверью и косяком.
– Пожалуйста, открой дверь и выпусти меня, – попросила я.
– Я говорил ей, что ты не брала ожерелье, – произнес он.
– Конечно, я этого не делала.
– Я не думал, что ты можешь украсть.
– Я не воровала, – закричала я. Почему он не открывает дверь? Почему он говорит со мной через эту щелку? Должно быть, он стоит сразу за дверью, думала я, прижав губы к отверстию.
– Мать разберется во всем этом, – сказал он. – Ей всегда это удается.
– Она очень жестокий человек. Поступить так со мной, а затем закрыть дверь моей комнаты! Пожалуйста, отопри дверь.
– Ты не должна так думать, Дон. Иногда кажется, что она сурова с людьми, но когда она все объяснит, обычно все видят, что она права и справедлива, и все счастливы, что послушали ее.
– Она же не Бог, она просто старая женщина, которая управляет отелем! – воскликнула я. Я ждала, что он отопрет дверь, но он ничего не сказал и не сделал. – Отец, открой, пожалуйста, дверь, – умоляла я.
– Мать просто хочет правильно поступать с тобой, воспитывать тебя, как полагается, и исправить все те ужасные вещи, которым тебя научили.
– Меня не должны запирать здесь. Я не могу жить как запертый зверь. Мы не были грязными и глупыми воришками.
– Конечно, вы не были такими, но ты должна узнать так много нового. Теперь ты стала частью достойной и уважаемой семьи, и бабушка Катлер хочет, чтобы ты к этому приспособилась. Я понимаю, что тебе очень трудно. Но мать занимается этим бизнесом уже много лет, еще до моего рождения, и она великолепно чувствует людей и понимает происходящее. Посмотри, что ей удалось здесь построить и как много людей приезжает сюда каждый год, – успокаивал он меня сквозь щель.
– Я не собираюсь носить эту глупую пластинку, – настойчиво говорила я.
Он снова замолчал, и это молчание длилось так долго, что я подумала, что он ушел.
– Отец?
– Когда тебя украли, тебя ведь оторвали не только от нас с матерью, но и от бабушки Катлер, – сказал он, голос его стал громче. – Когда тебя украли, ее сердце тоже было разбито.
– Я этому не верю, – заявила я. – Разве не она решила водрузить памятник на кладбище с моим именем? – Через дверь мне было легче произнести эти слова.