– Ты спросила об этом папу? – спросила она.
– Угу, он сказал: «Посмотрим». Но я думаю, что если ты разрешишь, он тоже согласится.
Она вдруг встревоженно взглянула на меня.
– Это недолгая поездка, мама, и мне действительно так хочется поехать с Филипом. Другие девочки моего возраста ездят кататься и ходят на свидания, но я не жалуюсь…
Она кивнула.
– Я не могу запретить тебе взрослеть, Дон, да и не хочу. Но я не хочу, чтобы у тебя было что-то серьезное с этим мальчиком… вообще с любым мальчиком. Не будь похожей на меня и не губи свою юность.
– О, мама, я же не собираюсь выходить замуж. Я всего лишь собираюсь на весенний концерт. Ну что в этом плохого? – умоляла я.
Мама кивнула в знак согласия. Она выглядела обессиленной и постаревшей.
– О, мама, спасибо тебе! – Я снова обняла ее.
– Дон, возьми меня, – ревниво позвала Ферн. – Дон, возьми!
– Ее Высочество зовет, – сказала мама и тут же снова откинулась на свою подушку.
Я была в смятении от счастья, что пойду на свидание, и от печали и боли за маму.
Мистер Мур решил удвоить мои уроки на остаток этой недели. Наконец наступил день концерта. В перерыве на ланч мистер Мур играл на фортепьяно, а я пела. Дважды у меня дрогнул голос. Он прекратил игру и посмотрел на меня.
– А теперь, Дон, – сказал он, – я хочу, чтобы ты сделала глубокий вдох и успокоилась, прежде чем мы пойдем.
– О, мистер Мур, я не смогу сделать это! Я вообще не понимаю, почему я решила, что смогу! Но петь соло перед всеми этими людьми, большинство из которых ходит в оперу и бывает на Бродвее в Нью-Йорке, и знает, что такое настоящий талант…
– Вы и есть настоящий талант! – сказал мистер Мур. – Вы полагаете, что я бы вытащил вас одну на эту сцену, если бы так не думал? Не забывайте, Дон, что, когда вы выходите на нее, я тоже выхожу. Ну, сейчас вы не намерены подвести меня, не так ли?
– Нет, сэр, – сказала я дрогнувшим голосом.
– Помните, как однажды вы говорили мне, что хотели бы быть похожей на птицу, которая сидит высоко на дереве и поет, не заботясь, слушают ее или нет?
– Да, я и сейчас хочу этого.
– Вот и хорошо, тогда закройте глаза и представьте, что это вы сидите на ветке и поете на ветру. Пройдет немного времени, и вы, как птенец, обретете крылья и полетите. Вы взлетите высоко, Дон. Я просто уверен в этом.
И вдруг исчезла его херувимская улыбка, исчезла его проказливая ухмылка, исчезло веселое сверкание его глаз. Теперь его лицо было каменно серьезным, его слова и глаза наполнили меня уверенностью.
– О'кей, – кивнула я, и мы начали снова. На этот раз я пела, отстранившись от своих переживаний, и когда мы закончили, его лицо светилось удовлетворением. Он поднялся и поцеловал меня в щеку.