– Вы готовы, – провозгласил он.
Мое сердце колотилось от возбуждения и радости, когда я выскочила из музыкальной студии.
Как только прозвенел последний звонок, я побежала искать папу и Джимми. Я очень нервничала и хотела сразу направиться домой готовиться к концерту, назначенному на восемь часов вечера.
Когда мы прибыли домой, мама лежала в постели, ее лицо горело сильнее, чем обычно, и она ужасно дрожала. Ферн гремела какой-то кухонной утварью, мама даже не заметила этого. Мы все собрались вокруг ее постели, и я потрогала се лоб.
– Она дрожит, папа, – сказала я, – ее лихорадит. Зубы мамы стучали, повернувшись ко мне, она с усилием улыбнулась.
– Это… всего лишь… простуда, – произнесла она.
– Нет, это не так, мама. Тебе становится хуже.
– Все будет в порядке.
– Будет, если ты обратишься к врачу.
– Дон права, Салли Джин. Мы больше не можем пускать на самотек. Мы укутаем тебя, как следует, и отвезем в больницу, чтобы тебя осмотрели и дали какие-нибудь эффективные лекарства, – сказал папа.
– Не-е-ет! – закричала мама. Я попыталась устроить ее поудобнее, пока папа собирал ее самые теплые вещи. Потом я помогла ему одеть ее. Когда я увидела маму без одежды, я была потрясена, какой худой она стала. Ее ребра проступали сквозь кожу, и косточки, казалось, сейчас выйдут наружу. Все тело было покрыто пятнами. Я едва сдерживала себя, чтобы не заплакать, и торопилась скорее все сделать. Когда наступила пора выводить ее на улицу, мы обнаружили, что она не может идти самостоятельно. Ее ноги слишком болели.
– Я понесу ее, – проговорил папа, едва сдерживая слезы. Я быстро одевала Ферн. Мама не хотела этого, но мы должны были отправиться все вместе… Ни Джимми, ни я не хотели оставаться в доме в одиночестве и ждать.
Я вошла в больницу первой и рассказала медицинской сестре о маме. Сестра позвала санитара, и мы быстро вкатили маму внутрь в кресле-каталке. Нам помог охранник больницы. Он странно посмотрел на папу, будто пытаясь вспомнить кого-то, кого знал много лет назад. Но папа не замечал ничего, кроме мамы.
Пока мы ждали, Джимми подошел к киоску и купил для Ферн леденец на палочке. Это заняло ее на время, правда, лицо ее испачкалось. Она по-детски лепетала, заглядывалась на других людей, ожидающих в лобби, чем вызывала улыбку некоторых из них. Большинство посетителей, озабоченные болезнью близких, отрешенно смотрели перед собой.
Наконец, спустя час с лишним, нас вызвал доктор. У него были рыжие волосы и веснушки, выглядел он молодым, и я подумала, что такой не может приносить никому плохие вести. Но я ошиблась.