Некоторое время спустя, когда все завершилось, вернулись два полисмена. Они ждали, пока офицер Картер заканчивала свой отчет. Потом она взглянула поверх блокнота.
– Капитан говорит, что пора ехать, – объявил патрульный Диккенс.
– Вы не хотите пройти в туалетную комнату, Дон? – спросила офицер Картер. – Уже пора отправляться.
– Куда мы едем? – Мой голос, казалось, отделился от меня. У меня кружилась голова и все плыло перед глазами. Я утратила чувство времени и места и даже забыла свое имя.
– Вы едете домой, к своей настоящей семье, – ответила она.
– Пошли, милочка, – сказал патрульный Диккенс, осторожно беря меня под руку и помогая мне встать. – Пошли. Воспользуйся ванной комнатой и умой лицо. У тебя от слез маленькие подтеки, и я знаю, что, когда ты их смоешь, тебе станет лучше.
Я посмотрела на его теплую улыбку и добрые глаза. Но где папа? Где Джимми? Я хотела прижать к себе Ферн и поцеловать ее пухлые розовые щечки. Я бы никогда больше не жаловалась, что она снова хнычет и плачет. Я бы даже хотела снова услышать это. Я бы хотела слышать, как она зовет: «Дон, возьми, Дон, возьми!», и видеть, как она тянется ко мне.
– Сюда, милочка, – патрульный указал мне, как пройти в туалетную комнату. Я умыла лицо. Холодная вода восстановила мою энергию и решимость. Побывав в туалетной комнате, я вышла и стала ждать полисменов.
Неожиданно другая дверь, напротив в холле, открылась, и я увидела папу, сидящего в кресле с низко опущенной головой.
– Папа! – закричала я и побежала к открытой двери. Он поднял голову и посмотрел на меня, глаза его были пустыми. Он был словно загипнотизирован и не видел меня.
– Папа! Скажи им, что это неправда, скажи им, что все это ужасная ошибка.
Он начал что-то говорить мне, но потом только покачал головой и снова опустил голову.
– Папа! – снова закричала я, когда почувствовала чьи-то руки на своих плечах. – Пожалуйста, не позволяй им забрать нас всех!
Почему он ничего не делает? Почему он не проявляет свой темперамент и силу? Как может он позволить, чтобы все это происходило?
– Пошли, Дон, – услышала я чей-то голос за собой. Дверь в комнату, где был папа, начала закрываться. Он взглянул на меня.
– Я очень сожалею, дорогая, – прошептал он. – Я так сожалею.
И дверь закрылась.
– Сожалею? – Я вырвалась из рук, держащих меня за плечи, и кинулась на дверь. – Сожалею? Папа, ты не делал того, что они говорили, ты не делал?
На этот раз меня схватили за плечи сильнее. Офицер Диккенс оттянул меня назад.
– Пошли, Дон. Ты должна уйти.
Я повернулась и посмотрела ему в лицо, у меня снова хлынули слезы.