– Да! – вставил Рудольф, вспомнив, что от него требовалось поддакивать каждому слову несравненной кузины.
Деламар умел держать удар, но на сей раз он все-таки переменился в лице.
– Вы! – сдавленно произнес он.
– Именно так, месье, – проговорила Амалия, и в глазах ее искрились задорные золотистые огонечки. – Так что вы не зря подозревали неладное и вертелись вокруг нас, пытаясь вызнать, кто мы такие. С вашей стороны было очень неосмотрительно работать в открытую, потому что, когда страховые компании посылают агентов для охраны застрахованного имущества, они никогда не позволяют им быть на виду… Рудольф! Держите его!
Ибо ловкий месье Деламар, он же вор-виртуоз Белоручка, с неожиданной прытью метнулся к двери и отшвырнул от нее германского агента, пытаясь скрыться. Разъяренный Рудольф набросился на него и схватил за воротник, но Деламар извернулся и нанес несколько довольно чувствительных ударов противнику. Амалия вздохнула и неодобрительно покачала головой.
От полученных тумаков кузен согнулся надвое, но от двери не отступил. Белоручка, однако, не собирался сдаваться и по-прежнему отчаянно лез на врага. Рудольф врезал лжесыщику ногой несколько выше его колена и только этим сумел утихомирить. Удар ребром ладони по шее довершил дело. Белоручка повалился на ковер, и родовитый граф фон Лихтенштейн, пнув его пару раз для верности, сгреб противника за шиворот и фалды, подтащил к креслу возле Амалии и бесцеремонно швырнул на него. Белоручка с всхлипом развернулся на сиденье и кое-как сел. Рудольф преспокойно отряхивал руки.
– Кузен, – торжественно молвила золотоглазая блондинка, – вы чудо!
Галстук Белоручки был разорван, из носа текла кровь. Несмотря на всю свою славу, вор выглядел жалко, как и любой человек, которого поймали, что называется, с поличным. В лице его тоже произошли разительные перемены. Куда делись спокойная уверенность сыщика, пленявшая тех, кто имел с ним дело на «Мечте», внимательный взгляд, складочки между бровями? Теперь он более всего походил на того, кем и был в действительности, – на жулика, не справившегося со своей ролью.
– Какая сволочь, а? – объявил Рудольф, тыча пальцем в проходимца. – А я-то верил, что он настоящий сыщик! Даже на вопросы его отвечал!
Тут Рудольф употребил несколько выражений, которые, судя по всему, были словами, но опознать их не сумел бы ни один полный словарь немецкого языка. Поэтому из уважения к читателям мы их опустим.
– Я не понимаю, – проскулил горе-похититель, глядя поочередно то на Амалию, то на немца, потиравшего скулу. – Так вы что, не граф фон Лихтенштейн?