Наконец я решительно распахнула окно, солнечный свет проник в комнату, блики забегали по столу, по старой мебели, в воздух поднялись столбы пыли. Я долго смотрела на портрет Катлера, человека, который оказался моим отцом. Портрет был написан, видимо, в этом кабинете, в том же интерьере. Голубые глаза будто следили за мной с портрета. Интересно, каким был этот человек? Как мой отец мог быть таким ветреным, лживым и непостоянным, что заставило его оставить без помощи мою мать, может, это было необходимо? Какой была его мораль, если он развлекался с женой сына, а потом пытался искупить вину наследством и признанием своих грехов? Неужели он так волновался за нервы бабушки Катлер, давая указание не оглашать своего завещания до ее смерти?
Чем дольше я смотрела, тем больше осознавала, как похожа на него. Неужели я унаследовала кроме его внешности и характер? А может, я столь же честолюбива? Смогу ли я жить под бременем такой ответственности? Смогу ли достойно управлять отелем? Смогу ли достойно встречать клиентов?
Я хотела знать больше о нем. Может, в отеле остались служащие, работавшие под его началом? Естественно, я не ожидала услышать что-либо от матери, а от Рэндольфа... Стоит ли говорить об этом вообще.
Я подошла к столу и села в бабушкино кресло. Отсюда все вещи виделись мне естественными, реальными и ясными. Принимая положение, которое занимала она, я приняла и образ ее мыслей, это придало мне уверенности, необходимой для управления. Кабинет уже не был таким огромным, каким казался раньше. Господи! Я могу делать большие дела! Я переставлю здесь мебель, затем добавлю несколько ярких пятен... Я справлюсь с этим! Я смогу!
Тут я вспомнила о времени, уже пора было идти к Кристи. В холле меня остановил дворецкий.
– Вы знаете, что происходит в прачечной? – спросил он таинственным голосом. – Вы должны туда спуститься.
– Зачем? Там пожар, наводнение или погром?
– Ну, кто-нибудь же должен туда спуститься! Я попросила миссис Бостон присмотреть за Кристи, а сама спустилась в прачечную.
Сначала мне показалось, что там никого нет, но, заглянув в угол за стиральной машиной, я заметила Рэндольфа. Расставив на полу чашки, он чайной ложечкой накладывал в них мыльную пену из тазика.
– Рэндольф, что ты делаешь? – проговорила я. Он не обращал никакого внимания. – Рэндольф, – позвала его еще раз, коснувшись плеча. Он бросил на меня безумный взгляд.
– Я был прав, я ожидал этого, я действительно прав, – он снова вернулся к тазику с пеной. – Этот сорт более конденсированный и способен выделить большее количество пены. Это значит, что мы сэкономим много денег, закупая более дорогой сорт. Я говорил однажды об этом маме, но она была чем-то слишком занята, она только качала головой, но я был прав. – Он посмотрел на меня, и его безумный взгляд стал еще более безумным. – Я был прав.