— Да не бойся, Тамара, мне от вашего дома, а тем более от тебя лично, ничего не надо. Просто Федор обещал продиктовать мне один важный телефон. Это для дела.
— Ну, разумеется, ты все еще считаешь, что Федор готов бежать за тобой хоть на край света! Доигралась, теперь уже не побежит. У нас семья, мы с Федором прожили двадцать лет вместе, и я не хочу, чтобы нам звонили такие женщины, как ты.
Юлия не верила своим ушам. Она, правда, знала этот менторский Тамарин тон — так она, верно, отчитывала своих нерадивых студентов да иногда говорила с продавщицами и официантками. Но чтобы таким тоном старая приятельница разговаривала с ней?!
— Послушай, профессор Рудак, давай поговорим спокойно, — пытаясь сдержаться, очень тихо произнесла Юлия. — Неужели ты ревнуешь меня к Федору? Или боишься заразиться, беседуя со мной по телефону? Ты же все-таки цивилизованный человек. Я попала в беду, и мне хотелось бы что-то обсудить со своими старинными друзьями…
— Поздно обсуждать, — с металлическими интонациями ответила собеседница. — Я хотела, действительно как настоящий друг, помочь твоей семье. Но ты меня не поняла.
— Каким образом?
— Это я прислала тебе фотографии в новогоднюю ночь, ты помнишь?
— О господи, еще бы! Так это ты?! Никогда бы не додумалась.
— Я хотела, чтобы ты обрела свое женское достоинство, чтобы перестала быть рабой мужа!..
— И ты своего добилась. Я теперь раба другой субстанции. Можно считать, ты мне помогла, исправила меня на всю оставшуюся жизнь.
— Довольно. Слушай меня внимательно. Прошу тебя больше никогда нам не звонить и не искать встреч с Федором. Ты можешь только скомпрометировать приличных людей. Разговаривать нам с тобой не о чем. Ничего общего у нас отныне нет и быть не может…
Этого вынести было уже нельзя. Юлия молча нажала отбой. Все. Друзей Рудаков у нее больше нет. Сразу двоих. Неужели и Федька сдрейфил? В Тамаре и раньше проглядывали замашки стервы, да, в общем-то, и очень близкими подругами они с нею не были. Но Федор?… Видно, и вправду не существует истинной дружбы между мужчиной и женщиной.
Что ж, теперь она совершенно одинокая женщина — и к тому же неизлечимо больная, заразная, представляющая опасность для окружающих… Знай свое место. Ты — изгой, ты — пария, ты — прокаженная. Нет, даже хуже, чем прокаженная. У тех был хотя бы свой остров, а ты одна, одна, одна…
И Юлия горько заплакала.
Как раз в эту минуту раздался звонок сотового телефона. Это оказался Федор. Крепко подвыпивший, он звонил, видимо, из ресторана — были слышны музыка и стук столовых приборов.