— Ты прав. У него типичный маниакально-депрессивный психоз. На почве жажды мщения. — От отчаяния она говорила резко и отрывисто. — Здесь не нужны специалисты-психологи, и так все ясно. Люди с подобным складом психики взрывают торговые центры, берут в заложники детей, убивают свидетелей. Он серийный преступник, СПИД-террорист!
— Откуда ты знаешь, что он террорист? У нас нет конкретных данных.
— А твоя жена? А я?! Он маньяк, у него от неудавшейся жизни полетели все внутренние тормоза…
— Успокойся, Юля. Для официального французского правосудия одних этих эмоций маловато. Так что сдать его нам не удастся, и хватит об этом. Значит, остается вот что… — И решительно, но мягко Владимир предложил свой вариант.
Петрушевских надо навестить завтра. Эта пара живет под моральным прессингом уже более десяти лет. И психика у них надломленная, причем у обоих. Вести себя надо осторожно.
— А что из-за этого гада с нами будет через десять лет? — не выдержав, перебила его Юлия. — Сойдем с ума? Рехнемся? Или нас уже вообще не будет на этом свете?
— Юля, у нас завтра самый трудный день, мы идем в логово врага. Все эмоции надо отключить. А то сделаем что-нибудь не то, и придется жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Если будешь продолжать в таком же духе, не возьму тебя с собой.
— Все, все, — вздохнула она. — Беру себя в руки. Мне кажется, я никогда не чувствовала себя такой злой и такой кровожадной… Так что ты предлагаешь?
И Владимир изложил ей свою идею "бескровной кровной мести". Он убедительно заявил, что убийство человека — не ее, да и не его жанр. Месть заключалась в том, чтобы навредить преступнику как можно сильнее, пользуясь его собственными ценностями, тем, чем он сам дорожит. Как именно — сориентируются на месте. Их задача: довести преступника до такого состояния, чтобы он сам себя наказал.
— Заразил. Отравил. Пришел с покаянием к властям… Что угодно сделал, — настаивал Владимир. — Но только чтобы сам, понимаешь? А не мы. Мы должны дать ему понять, что все знаем о его преступлениях, и пусть этот мерзавец сам себя казнит.
Да, план Владимира был одновременно и прост, и опасен. Прийти с приветом от бывших коллег — как вчера; представиться семейной парой, заговорить, запутать Питера, не давая опомниться. Постараться, чтобы он не узнал их сразу, а потом, по ходу дела, выложить карты…
С такими намерениями они и отправились на следующий день по прокаленной солнцем дороге к дому Петрушевских. На трассе быстро поймали машину, назвали адрес — и вот они опять у ворот зеленого сада, где вдали белеют колонны уютной виллы.