— Иногда мы, родители, желая блага нашим детям, по незнанию или из-за какого-то ложного честолюбия заводим их в такие сферы, которые, во-первых, плохо знакомы нам самим, а во-вторых, опасны для их жизни… Вот тот же шоу-бизнес. Да, это денежно, да, престижно, модно, ярко. Но какую цену за все это платят люди, которые там работают? Что мы знаем о тех девчонках, которые ради успеха иногда вынуждены спать с кем попало, что мы вообще знаем об этой среде? Там совершенно не проработана юридическая система защиты прав модели. Там норма поведения — "хочешь контракта — будь подстилкой". А мы туда толкаем детей. Алексей, ты об этом хоть думал?
Все замолчали, глядя на хозяина дома.
— Да это все чувства, сантименты, — сердито отмахнулся тот. — Они мешают идти к цели. Хочешь чего-то добиться в этой жизни — живи по ее законам. А законы эти таковы, что некогда размышлять, морально — аморально, гуманно — негуманно… Дело делать надо, вот и все. И идти к цели любыми путями.
— Тебе хорошо говорить, ты уже всего достиг, о чем можно мечтать… — заметил Федор, но Алексей не дал ему договорить.
— Вот потому и достиг, друг ты мой Федор, что умел в молодости поступиться чем-то дорогим мне ради карьеры. Ты этого что, не помнишь? Или ты этого не знал? Не подозревал? Не догадывался? Да ради успеха, ради денег мне пришлось отказаться от того, что было действительно мое, настоящее…
В комнате воцарилось молчание. Рудак, кажется, и сам был уже не рад, что затеял разговор, и попытался "вырулить на безопасное место":
— Да ну тебя, Алексей, что ты завелся? Я говорю только о том, что шоу-бизнес — трудное дело. И надо иметь особый склад характера, чтобы там продвинуться. Ты не согласен?
— Давайте все-таки и у матери спросим, — вмешалась в беседу молчавшая до сих пор Тамара Рудак. — Ты, Юлия, лично как думаешь: можно приличной девочке быть моделью? Ты согласна с выбором Ксении?
— Нет, не согласна. Я категорически против. — Ответила Юлия. Уже несколько минут она сидела, нервно скручивая в руках нежно-желтую льняную салфетку, заботливо подобранную ею к яркой оранжевой скатерти, и в голове ее бились, отдаваясь болью, слова Алексея: "Ради карьеры, ради денег я отказался от того, что было мне по-настоящему дорого…" Она почувствовала, как краска обиды заливает ее лицо, и тут вновь прозвучал голос мужа:
— Ничего удивительного, что она против, — он пренебрежительно взглянул на жену и добавил: — Матери думают, что дети так и должны всю жизнь оставаться в детской песочнице. Что поделаешь, типичная психология "домашней курицы"…