Луиза. — А я помню! Я помню эти фильмы! Еще в школе смотрела. Легкая советская эротика.
Макс. — Легкая? Если это легкая, что же тогда тяжелая?
Актер. — Тогда тяжелую еще не снимали.
Луиза. — Нет, снимали!
Макс. — Снимали или нет, но он снимался. Он всюду успевал.
Отец Филарет. — Короче — устроим… Небольшой экстрим! Особенности национального фотошопа.
Луиза. — Как это?
Актер. — Да, вот с этого места поподробнее, пожалуйста.
Отец Филарет. — Вижу я, дети мои, что словом божьим вас мне не убедить… и не вразумить. Только воля божия, так сказать знамение, может на вас подействовать.
Макс. — Знамение? Какое это, позвольте спросить, знамение?
Отец Филарет. — А знамение вот какое: хозяин наш хоть и не алкоголик, но располагает, как мне известно, большим запасом алкоголя.
Актер. — Вы, батюшка, здорово осведомлены о моих скромных погребах… откуда?
Отец Филарет. — Да помилуй, сын мой, твой домашний схорон коллекционных вин известен по всей Руси великой! И мне ли, знатоку безакцизного алкоголя, не знать о нем!
Актер. — Ну допустим… продолжайте!
Отец Филарет. — Вот мы и устроим состязание. Если, грубо говоря, вы меня перепьете — несите вашу мерзостную пленку в редакцию, печатайте, пропадайте в грехе и тоните в разврате. Если же нет…
Макс. — Если же нет?
Отец Филарет. — Если же бог даст мне силы выстоять против бесовского наваждения, я выпью не менее вашего, но не опьянею. Сие будет знак свыше, что фотографии надлежит отдать мне! Для полного их в последующем уничтожения. Уразумели, чада мои?
Макс. — Уразумели, батюшка! Мы согласны! Суперпари!
Рекс. — Погоди, Макс, а если он у себя там в семинарии пил без роздыха? Да еще и после смены в церкви… как она у них там называется… после обедни добавлял? Кирял и даже без закуски? Алкоголь-то у них был безакцизный! Да ведь он тогда точно оставит нас без штанов… то есть без фоток!
Макс. — Не дрейфь, киря. Меня никому не перепить. Один раз мы с верстальщиком на двоих литруху водяры раздавили, и закусили одним огурцом. Малосольным.
Рекс. — Малосольным?
Макс. — Ага. Я после этого уже ничего не боюсь.
Рекс. — Ну тогда… ладно. Попробуем.
Макс. — Но у меня тоже есть условие. Проиграете, батюшка — так мы сделаем еще одну серию фоток — и на этот раз уже с вашим участием!
Отец Филарет. — Ах ты… Что ты сказал? Как у тебя твой поганый язык повернулся? Меня, слугу божьего в непотребном виде с блудницей и комедиантом на потеху всей стране выставить захотел, так что ли?!
Луиза. — Но-но, полегче! Я не блудница!
Актер. — А я не комедиант! Нечего меня называть на французский манер! Или я есть великий русский актер, или вы немедленно убираетесь из этого дома! Дошло, батюшка?