Летописец тяжко вздохнул:
— Это случилось почти полстолетия тому назад. Таким же днем, как нынче, я бродил по окрестным болотам и ловил лягушек. Много их было — аж уста распухли каждую целовать. И вот уже на самом закате я решил оставить это и вернуться домой, как вижу — сидит на кочке лягушка, самая обычная по виду, и смотрит прямо на меня. A глаза печальные-печальные. Ну, я ее и поцеловал. — Пирум горестно замолк.
— Ну, ну и что же дальше было? — не удержалась Надя.
— Ну, тут раздался гром среди ясных небес, и передо мною возникла девушка. Что ж ты, говорит, Иван-царевич, наделал — не из любви и сострадания, а из пустой забавы поцеловал меня. Теперь мне вновь томиться в лягушечьей шкуре…
— Так что же, превращение не удалось только потому, что вы не Иван-царевич? — переспросила Надя.
— Да нет, — горестно махнул рукой Пирум, — то, что избавителем непременно должен быть Иван-царевич — это все досужие домыслы. Хотя вообще-то меня Иваном зовут. A если полностью, то Иоанн Пирум-Торвальдсен. Мой дальний пращур прибыл сюда, сопровождая королевича Георга.
— Ну и что же княжна Марфа? — гнула Надя свое.
— Вообще я не раз слышал, что если чародей кого-то заколдовал, то он должен оставить хоть малую возможность расколдоваться. И этому правилу все колдуны обязаны следовать, даже самые черные. A тот чародей заморский, что княжну заколдовал, он такое придумал, чтобы и условие соблюсти, и всякой надежды на избавление лишить.
— Ну и что же он такое придумал? — нетерпеливо воскликнула Чаликова.
— Тот, кто расколдует Марфу, должен быть ведомым одними бескорыстными чувствами, но никак не гордыней, стяжательством или праздным любопытством. Так мне сама княжна сказала, прежде чем обратно лягушкой обернуться. Теперь ей до скончания века по кочкам прыгать и квакать — кто же станет безо всякой корысти по болотам бродить да лягушек целовать!
— Кажется, я знаю способ, как ее расколдовать, — подумав, промолвила Надя. — Но его надобно еще обдумать…
«Все, как и говорил Чумичка, — размышляла Чаликова, спускаясь вниз по винтовой лестнице. — И если так, то кандидат в Иваны-царевичи у нас есть. Надо только его будет предварительно подготовить…»
* * *
Толком поспать Дубову так и не удалось — его разбудил вежливый, но настойчивый стук в дверь.
— Войдите! — крикнул детектив. Дверь отворилась, и в опочивальню заглянула горничная в белом передничке:
— Боярин Василий, извините, что прерываю ваш сон, но к вам гости.
— Гости? — нехотя поднялся с кровати Василий. — Какие гости?
«Все, это ловушка, — промелькнуло в голове сыщика, — узнали, что я здесь, дождались, когда нет хозяина…»