— Может, губки еще подкрасить? — спросила она свою подругу высоким скрежещущим голосом.
— Куда тебе, — почти басом отвечала вторая. — И без того уж черт знает что!
— Черт, не черт, а делать что-то надо! — проворчала первая. — А то меня этот кот совсем замучил. Мало того что всю задницу расцарапал, так еще и ножи слямзил…
— Двери бы лучше заперла, дура, — прошипела вторая женщина. Но было уже поздно — в комнату заглянул королевский слуга Теофил:
— Князь… Сударыни, что вы делаете в горнице Его Светлости князя Длиннорукого?
— Что надо, то и делаем, — сварливо ответила полная дама.
— Ах, простите, Ваша Светлость, — чуть попятился назад Теофил, наконец-то признав в даме князя Длиннорукого, а в ее товарке — Соловья-разбойника. Извините, обознался. — И Теофил, скорбно вздохнув, исчез за дверью.
— А ты точно уверен, что бежать лучше всего в бабском платье? — с сомнением спросил Петрович.
— Проверено, — ухмыльнулся Длиннорукий. — Я ведь и из Царь-Города в Белую Пущу в бабьем наряде добирался. И ничего — сошло!
— А ну как Теофил доложит Виктору о наших переодеваньях? — смекнул Петрович. — Тады чего?
— Да уж, надо бы поторопиться, — озабоченно расправил подол сарафана князь Длиннорукий. — Я так думал, чтобы до ночи погодить, но уж, видно, ничего не поделаешь — придется тотчас. Постережи покамест, чтобы опять кто ненароком не зашел.
Соловей встал «на стреме» у двери, а князь откинул с постели покрывало и принялся беспорядочно закидывать в торбу золотые ложки и прочие мелочи, которые успел позаимствовать на память о недолгом и бесславном пребывании в Ново-Ютландском королевском замке.
* * *
Очередное совещание боевого штаба шло полным ходом. Председательствовал король Александр, однако сам он больше молчал, давая высказываться славным рыцарям — почтенному Зигфриду, сиятельному дону Альфонсо и, разумеется, Беовульфу как хозяину замка. Помещением для военного совета была избрана небольшая комната на втором этаже с окнами, выходящими на внутренний двор. И тому имелась веская причина — в совете принимал участие бравый воевода Полкан, пребывающий в облике правой головы Змея Горыныча. Свои замечания воевода делал прямо из окна, где расположился на подоконнике. Две другие головы тем временем пощипывали пожелтевшую травку на лужайке, изредка перекидываясь отдельными малозначащими фразами — за две сотни лет сосуществования в столь необычном обличии между ними все уже давно было говорено-переговорено.
Поначалу страшная морда в окне заставляла славных рыцарей невольно вздрагивать всякий раз, когда им доводилось глянуть в ее сторону, но постепенно они привыкли. Тем более что среди собравшихся на совет воевода Полкан оказался единственным, как сказали бы в «нашем» мире, компетентным специалистом в области военной стратегии. Если, конечно, не считать Чаликовой, успевшей за годы журналистской практики побывать во всех «горячих точках» бывшей дружной семьи советских народов. Только что вернувшаяся в замок Надя восседала рядом с королем Александром, одетая в бабушкино (то есть бабушки Беовульфа) платье, и своим присутствием вдохновляла рыцарей на грядущие подвиги.