Камарели обрадовался появлению марсианина.
— Меня пленил величественный пейзаж Вселенной, ответил он.
— Или тоска по родине? — тихо спросил Каро.
Камарели вздрогнул — он никак не мог привыкнуть к тому, что Каро читает в его душе, — но тут же овладел собой и, не поднимая глаз, произнес:
— Разве любовь к родине достойна осуждения?
— Я этого не говорил, — спокойно заметил Каро и, оттолкнувшись от пола, поплыл по воздуху к Камарели. — Однако, — продолжал он, — согласитесь, чувство родины, как и все на свете, зависит от времени и обстоятельств.
— Но какие бы перемены ни произошли сейчас, я все же остаюсь грузином.
— Оказывается, вы патриот, — пошутил Каро.
Наступила тишина.
Камарели смотрел на земной шар. Каро же устремил взгляд туда, где горел Марс, и тут Камарели поймал себя на мысли, что ни разу не подумал о приближающейся планете. Он все время не сводил глаз с Земли, и лишь теперь, когда посмотрел на окутанный красным пламенем Марс, он вспомнил о Геде.
— Пойдемте ко мне, — нарушил молчание Каро, — вы, кажется, впадаете в меланхолию.
— Напротив, множество впечатлений, разнообразие картин полностью завладели мной.
— У меня отдохнете.
По пути Каро подробно ознакомил Камарели с назначением некоторых аппаратов.
— Хотите увидеть Тбилиси?
— Каким образом? — радостно спросил Камарели.
— Посмотрите в это стекло.
Камарели вгляделся в окуляр телескопа и… его взору предстал Тбилиси. Вот два вагончика фуникулера ползут, словно два черных жучка, навстречу друг другу. По проспекту Руставели торопятся люди, бегут трамваи, автобусы — издали кажется, что движется сам проспект. Перед зданием оперы стоит группа ребят с красными галстуками. «Интересно, какая сейчас в Тбилиси погода? — подумал Камарели. — Многие одеты в белое. Какое же сегодня число?»
Вначале Камарели старался вести счет времени, однако на рауните не было смены дня и ночи, поэтому он скоро сбился. К тому же для сравнения времени на мчащемся со страшной скоростью корабле со временем на Земле нужно было прибегнуть к помощи теории Эйнштейна. Но сейчас Камарели было не до научных расчетов. Он жадно смотрел на Тбилиси.
Каро вскоре выключил телескоп.
— Разрешите ненадолго покинуть вас, я нужен у аппарата, — сказал он, побудьте пока в моей кабине.
Камарели обрадовало предложение Каро. Ему хотелось остаться наедине со своими думами, упорядочить мысли, блуждающие по темным лабиринтам проблем, рожденных последними событиями. Камарели энергично толкнул дверь и вошел в кабину. Вошел и не поверил своим глазам. У маленького круглого стола, в углу, стояла Геда Нуавэ. Она смотрела на Камарели глазами, полными любви.