- Не наивничай, брат! - хриплым голосом стыдит она Филиппа. - Какие сказки могут быть в Каливернии? Какие, к чертям, метафоры? Перед тобой идолище в противогазе, а ты подносишь к его хоботу фиалки!
- Сеньор Филипп… По-моему, вы не со мной говорите… Вы "не в игре"!
Его ответ опередила Лина - видение Лины, яростно качающей воду:
- Отойди… я сама, это не трудно. Тебе ведь как сказано? Чтобы в 10 утра твоя папка была уже в театре! Нежный товар… скоропортящийся… в полдень может уже заваниваться…
Наваждение было страшно реальным: например, вода из колонки лилась-таки в ее большой бидон!…
Филипп остановился перед Инфантой и озадачил ее мрачностью тона даже больше,чем смыслом вопроса:
- Сеньорита, скажите, пожалуйста: я что-нибудь просил у вас?
- Вы?… У меня? Нет…
- Не просил, верно? Запомним на всякий случай! А мои сказки - кого или что они обслуживают? Видите: вы даже не понимаете вопроса! Ну нету там этого! Зато им удавалось смешить и трогать! Конечно, влиять на трибуналы, на их решения сказки не могут… Равно как открывать двери темниц или обуздывать фанатиков… или делать так, чтобы вместо пуль из карабинов вылетало конфетти! Но этого никто не умел - ни Шекспир, ни Андерсен, ни Сервантес!… - он стоял набычившись и бросал эти слова не ей, а в пустоту куда-то, бросал, то атакуя, то взмаливаясь. - Смягчать сердца - это и минимум наш, и максимум! Так почему не делать этого? Легче кому-то из пострадавших оттого, что я пачкаюсь с клеем и теряю форму? Нет же! Вот и буду работать… А конверты будет клеить кто-то другой!
С полуоткрытым ртом глядела на него Инфанта:
- Святая Агнесса… с кем вы спорите?
- С собой, сеньорита… с кем же еще.
- А может хватит уже? По-моему, вы доказали себе все! Потанцуем теперь? - не глядя, она ткнула кнопку позади себя: ворвался стереофонический шквал средней мощности, навязывая "хард рок".
- Нет, что вы, я - пас, - шарахнулся Филипп.
- Да-да, вы еще тогда цеплялись за старое аргентинское танго… я помню! Как за бабкин подол! - смеялась она и уже отплясывала. Неуверенно обезьянничая, Филипп попытался соответствовать.
- Пьесу-то положите… не похитят здесь!
Филипп кинул на подушки пластиковую книжку.
- Я собираюсь играть в ней, знаете? - крикнула Мария-Корнелия. Он дал понять, что недослышал, не понял. Тогда она совсем заглушила музыку, четко повторила всю фразу, после чего вернула громкость. Танцевать она могла и всерьез, и пародийно - сейчас было второе. Филипп стал недвижим и, должно быть, выглядел глупо:
- Как… играть?
- Очень просто! А для чего я заварила всю эту кашу?