– Неплохо, – сказал он, – очень даже неплохо. Сколько здесь?
– Узнаешь, когда посчитаешь, – ответил Уолт, – но сразу уясни одно.
Здесь то, что тебе будут платить, начиная с сегодняшнего дня. Деньги будешь получать у Мерсье. Но имей в виду: как только ты попробуешь требовать больше, считай, что ты в большой беде.
– А уж ты-то, конечно, знаешь, что такое быть в большой беде, не так ли? – усмехнулся Пирон.
– Остроты оставь при себе. Ты доволен?
– Если это настоящие. Фальшивыми плати другим, а не мне.
– Хорошо, – сдерживая нетерпение, сказал Уолт, – сам проверь. Поднеси банкноту к свету и посмотри.
Пирон сунул пистолет в карман, стащил резинку со свертка и выбрал из середины одну бумажку. Он поднес ее к свету и, сильно натянув между пальцами, начал рассматривать наметанным глазом.
Лишь раз успел вырваться полузадушенный крик из горла, намертво сдавленного кожаным ремнем от футляра. Руки Пирона неистово замолотили по воздуху, в то время как Уолт, откинувшись назад, к краю стола, и прочно уперев коленом ему в поясницу, все туже затягивал удавку.
Тело выгнулось назад под давлением колена, так что, казалось, вот-вот сломается позвоночник. Сдавленный хрип разносился по комнате. Постепенно он затих, и наступила полная тишина. Тогда Уолт ослабил удавку, и безжизненное тело упало навзничь. Черты лица исказились, глаза слепо смотрели в потолок.
В любом из этих громадных шкафов было достаточно места, чтобы спрятать тело вдвое крупнее и тяжелее Пирона. Деловито, без спешки Уолт открыл один из них, засунул туда труп, запер дверцу и носовым платком тщательно вытер массивный ключ. Затем, используя платок в качестве пращи, он забросил ключ на самый верх комода в дальнем углу комнаты. Сверху донеслось ответное звяканье металла.
В завершение этой неприятной работы он протер платком крышку стола, подобрал банкноту с пола, куда она, трепеща, опустилась, из разжавшихся пальцев Пирона, и вернул ее на место, в сверток, который он засунул к себе в карман. После этого он опять повесил футляр через плечо и оглядел комнату, чтобы удостовериться, что все в порядке. Вполне удовлетворенный, он задул лампу, откинул локтем засов, не торопясь вышел наружу и локтем же захлопнул за собой дверь. Затем он смешался с толпой на многолюдной, залитой солнечным светом дорожке и двинулся вперед в общем потоке, глядя по сторонам с благожелательным интересом.
Когда он подошел к магазину, Милли все еще была внутри. Он видел, как она без конца что-то доказывает владелице, уговаривая ее еще снизить цену.
Он терпеливо поджидал ее около дверей, пока наконец она не появилась. Лицо ее пылало.