В электричке нам опять представился случай карабкаться наверх. По летнему времени в вагоне было не протолкнуться, люди сжались, как сельди в бочке. Поступило предложение занять багажные полки. В той электричке полки были новомодные — сплошные, вместо маленьких над каждым купе. На них-то мы и забрались. Так как мы легли по обе стороны от прохода, забитого людьми, то флягу приходилось друг другу кидать, а закуску передавать, положив на лопасти алебарды. Нажрались мы совершенно по-свински — так, что некоторые блевали со своих полок прямо в вагон, а другие выли:
Моя, моя — бензопила, бензопила!
Два плюс два, поскорей, отпили мне мяса и костей!
Если выпить достаточно, то пробуждается особенный голос — злой и как будто бы взлаивающий, сумасшедшая помесь рычания и визга. Услышав, что кого-то перекинуло,[47] остальные тут же подхватывали:
Ем кишки и кровь я пью! Всё равно тебя убью!
А затем все вместе орали:
А ну давай потрошить, а ну давай потрошить!
Мы знали несколько песен «Коррозии» целиком и немного — отрывками, и если уж брались петь, то исполняли все. Но люди, которые едут в утренних электричках, не склонны слушать такую «музыку». Им мерещатся сонные капустные грядки, укроп и помидорная ботва, до Сатаны им нет дела. Возник конфликт, но не с нами — с верхних полок не хуй делать отбиться обрезками труб, о чём мы сразу же заявили — а с расположенным посреди разъяренного сборища Эриком. Такая неожиданная удача называется «спонтанная провокация».
Когда мы вышли в Вишере, Эрик был бледен и от негодования весь дрожал. Но Крейзи его сразу же успокоил, сказал:
— У нас люди пьющие, поэтому надо было всё выпить до игры, чтобы потом себя прилично вести. Да и вообще, Эрик, не похуй ли тебе на цивилов?
На это Эрик не нашелся, что ответить. В этой плоскости для него всё было однозначно — будущему Скаю не было дела до этого вагона, до всех этих пьяных мужиков, до стариков и старух. Сам Эрик был ещё только в Малой Вишере, а душа его уже отлетела. Она парила, извергая огонь и ужас в небесах Кринна, оставив на перроне свою бородатую оболочку. Крейзи воспользовался его рассеянностью, и Эрик забыл, за что хотел нас поругать. В Бологое мы еще раз удружили Эрику. Мы ехали «на волне»,[48] и в Бологом интервал был около получаса. Кримсон предложил сходить за пивком, а Крейзи остался нас ждать вместе с Эриком. Мы немного задержались, и Эрик, с недовольством поглядывающий на часы, был вынужден выбирать. Ждать нас и упустить волну — или ехать прямо сейчас, но уже без нас? Крейзи, чтобы помочь ему в раздумьях, повёл вот какой лживый, многообещающий разговор.