— Это прошло.
Акамие поднялся и отошел к выходу. Приподняв покрывало, он вынул узелок, который принес с собой.
— Ты давно не ел, — сказал он Ханису, и тот не возразил. — Это поможет тебе восстановить силы.
Акамие развязал платок. В нем оказались два плотно закрытых сосуда и горсть сушеных фруктов.
Эртхиа наклонился к его плечу.
— Как ты обо всем догадался?
— У меня очень много времени, чтобы думать, — печально заметил Акамие. — Только боги, лишенные человеческих слабостей, могут, обладая могуществом, отказаться от удобств и роскоши. Что им золото и камни, мягкое ложе и горячая вода? Они дети Солнца, в них самих горит огонь, согревающий их и озаряющий их жизнь. Они намного сильнее и выносливее любого человека, не боятся холода, не зависят от тепла. Все это мы видели в Аттане. Да, Эртхиа?
Ханис пристально всмотрелся в лицо Акамие.
— Кто ты?
Акамие протестующе поднял руку.
— Почему же, если они так могущественны, мы победили их? — усомнился Эртхиа.
Акамие улыбнулся.
— Повелитель — такой же человек, как его подданные, только волей Судьбы поставленный над ними. Он вел войско, состоящее из равных ему и свободных, из людей, покорных только Судьбе — и ему, поскольку так хочет Судьба. У подданных богов Аттана — глаза рабов, поверь мне, Эртхиа. Я хорошо знаю такие глаза, потому что часто их видел. Намного чаще, чем глаза свободных. И потому что я сам — невольник.
— Я хотел бы еще поговорить с тобой, — попросил Ханис.
— И я — с тобой, — кивнул Акамие. — Мы еще придем, правда, Эртхиа?
— Я велю стражникам убрать здесь, — пообещал Эртхиа. — И пришлю тебе хорошей еды.
Уже на нижних ступенях Эртхиа, хмурясь, спросил:
— Ты действительно веришь в то, что он — бог?
— Какая разница? — удивился Акамие. — Достаточно того, что он сам в это верит.
И недолгое время спустя братья снова навестили Ханиса. В темнице, по приказу Эртхиа, вымыли и вычистили все, что можно, и узнику дали вымыться.
Окрепший и повеселевший — Эртхиа посылал ему сначала, по совету Акамие, миндальное молоко, сушеные фрукты, густой черный чай с мятой и анисом, а потом и более плотную и сытную пищу — Ханис сидел на кошме, как и его гости, подтянув под себя ноги, а на плече его примостилось солнечное полукружие, цепляясь за светло-рыжие кудри, перебирая их, когда Ханис качал головой.
Они говорили и говорили, вопросы обгоняли друг друга — не успел ответить на один, как он обернулся двумя совсем разными, а ответы увели тебя так далеко, что начинай сначала и не забудь ни о том, ни о сем…
Только Ханис больше не спрашивал Акамие, кто он.
Иногда Ханис касался пальцами плеча, как бы проверяя, на месте ли солнечный лоскуток, и свет накрывал пальцы, лаская теплом.