— Ты — та девушка-воин, которую я видел среди завоевателей в моем дворце.
— Я не девушка! — отшатнулся Акамие.
Эртхиа положил руку ему на плечо и угрюмо пояснил:
— Это Акамие, мой брат. А я — Эртхиа, младший сын царя.
— И тебя я видел, — снова удивился Ханис. — Вы сидели рядом и были там единственными людьми среди… них.
Эртхиа нахмурился, Акамие виновато опустил глаза.
— Можем ли мы чем-нибудь помочь тебе?
Ханис скептически ухмыльнулся.
— Может быть, но едва ли вы это сделаете.
— Что, говори?.. — пылко воскликнул Эртхиа. — Ты доказал свою отвагу, одолев дюжину воинов и не побоявшись разговаривать с победителем, вольным решить твою судьбу, как равный с равным. Для такого человека, даже если он мой враг, я готов сделать все, что в моих силах! Таким врагом дорожить надо, как другом.
— Дай-ка мне нож, — попросил Ханис.
Эртхиа с готовностью потянул из ножен кинжал. Акамие быстрым движением остановил его руку.
— Он убьет себя!
Эртхиа сглотнул.
— Это правда? — строго спросил он у Ханиса.
Ханис улыбнулся разочарованно и устало. Эртхиа набрал в грудь побольше воздуха, готовый объяснить этому несчастному, сколь преступна человеческая слабость, подсказывающая уклонятся от исполнения Судьбы… но увидел, что Акамие качает головой, прижав пальцы ко рту, и шумно выдохнул.
Ханис лежал с закрытыми глазами, до подбородка натянув кошму и всем видом давая понять, что незваные посетители более не представляют для него интереса.
Акамие наклонился к нему и тихим голосом задал вопрос.
— Ты был царем и богом в своей стране?
— Я царь и бог, — поправил его Ханис.
— Да, — согласился Акамие. — Да. Почему же ты хочешь умереть?
— Царю и богу не пристало жить в неволе. Умерев, я соединюсь со своими в золотом сиянии Солнца.
— Но ты бог? Единственный бог своего народа — это так?
— Так. Единственный.
— Как же ты оставишь свой народ в такое время, бог? — недоумение змейкой юркнуло из начала в конец вопроса и замерло между бровей Акамие.
И Ханис удивленно открыл глаза. Некоторое время он молчал, нахмурившись, а потом обратился к солнечному лучу:
— А ты что скажешь?
Ахана заглянула в глаза. Ее взгляд согревал и ласкал, но она молчала.
— Это закон. Сыны Солнца не живут в плену. Я должен умереть.
Правда, в голосе Ханиса было теперь больше раздумья, чем уверенности.
— Но если ты — единственный… — подсказал Акамие.
— Если я — единственный, кому я поручу мой народ?
Ханис приподнялся на локте и с живостью спросил:
— Ты считаешь, что мой долг — остаться здесь?
— Ты сам это знаешь, — опустил глаза Акамие.
— Значит, до сих пор я думал только о себе? — ужаснулся Ханис.