– Ушел, – Андреас вытащил мобильник. – Надо звонить Герту и Питеру. Он будет выбираться через ресторан.
– Они не отвечают, я звонил. Думаю, там уже полиция, им пришлось сдаться или отойти, – Лахузен сидел на полу, прислонившись спиной к кровати. – Это конец. Сейчас полиция нагрянет и сюда.
– Мы же должны что-то делать! – Андреас в возбуждении выхаживал по комнате.
– Бесполезно. У нас уже не осталось людей. Пока мы снова соберем силы, русский будет далеко. Мы проиграли, Андреас. – Отто фон Лахузен, казалось, постарел на десяток лет, сгорбилась его всегда прямая спина.
– Я все равно доберусь до него!
– А зачем? – Лахузен поднялся с пола, подобрал телефон. Тот несмотря на удар об стену работал – вот что значит немецкое качество. – Лопес снимет свой заказ. Лопес вообще не станет с нами больше иметь дело.
– Плевать на Лопеса! – Андреас бросил помповое ружье на кровать и стер с него отпечатки постельной накидкой. – Это дело чести! Пойдемте, герр Отто.
– Иди один, – устало махнул рукой Лахузен. – Поодиночке проще обойти полицию.
– Где мы встретимся?
– Я найду тебя.
Андреас внимательно посмотрел на шефа и, ничего больше не сказав, вышел из комнаты.
А Отто фон Лахузен, держа одной рукой телефон, достал другой рукой из плечевой кобуры свой верный «зауэр». Также честно поступили когда-то Геббельс и Гитлер. Надо уметь ставить точки в предложениях. Невозможно жить опозоренным. Да и жизнь, посвященная реваншу, теперь теряет смысл. Кто теперь станет иметь дело с их организацией после такого грандиозного провала!
Лахузен набрал номер «Канариса». Доложить он обязан. Доложить о том, что игра проиграна, и о том, что он, Отто фон Лахузен выходит из Большой Игры, выходит навсегда...
...Пепел в этот трагический для кого-то момент, просунув руку в форточку, опускал шпингалет на окне ресторанного туалета. Ресторан, из которого в гостиницу приносят еду, примыкал к отелю, но во внутренний дворик отеля выходило всего одно, закрашенное окно, – это Сергей тоже сумел установить еще вчера. Конечно, окнами туалетов обычно пользуются, чтобы незаметно улизнуть из заведения, однако не беда, если кто-то нарушит правило и поступит наоборот. Так кобра, если ее не преследуют, тихо уползает в щель.
Кое-какие события произойдут вскоре после того, как Пепел, послав ресторанного повара в нокаут, переоделся в его халат и колпак. После того, как, держа в двух руках над головой коробки с пиццами, Пепел пройдет мимо полицейских на набережную и сядет в лодку к скучающему гондольеру. Как гондольер высадит немого разносчика пицц, который будет изъясняться с ним жестами, а расплатится пиццами. События произойдут далеко от Венеции – в столице Германии, в берлинском предместье Шлахтензее на улице Бетацайле.