– Нгянь ли шон. Куаянь лио. – Или что-то вроде того.
Ну, в общем, тоже понятно. Выплывшее из мрака худое, встревоженное, узкоглазое лицо не-разберешь-какого-пола умоляло говорить потише. Еще оно, наверное, просило не курить. Но курить Пепел и не собирался, не совсем же он дурной. Да и трепался Витась шепотом. Видимо, лицо азиатской национальности просило вовсе замолчать. Как азиаты сами молчат, лишь жмутся друг к дружке и водят по стенкам фургона глазенками побитых жучек.
После истории с землячками Витася закоротило на женском вопросе.
– Я сразу ей сказал, – вновь зашептал Витась в фургонной тишине, – когда нападет на меня тоска, не держи, Бажена. Все равно, говорю, я ничего не могу с собой поделать. Если разойдемся тихо-мирно, буду помнить о тебе только хорошее и тогда точно возвернусь. Когда-нибудь теплым июньским вечером.
Пеплу пришлось выслушать лирическую повесть о проказливой француженке Мадлен, с которой Витась познакомился на сборе винограда, откуда их обоих потом прогнали за аморалку и порчу урожая. Пепел узнал, что в городе Гдыня живет высокая девушка Марыся с большими синими глазами, работает в порту и с тоской глядит на море, не на этом ли белом пароходе возвращается к ней принц ее сердца Витась. А в Черногории в курортном местечке Градишты трудится официанткой жгучая брюнетка, которая непременно ушла бы в монашки, не повстречайся ей в тот переломный момент странствующий белорус.
Наконец-то белорусовы рассказки подействовали на Пепла должным образом – потянуло в сон.
– А ты в Москве бывал? – вдруг спросил Витась.
– Москвички такие же некрасивые, как и француженки, – со скукой ответил Сергей. – Я сплю, разбудишь, когда покажется Италия. – И Сергей принялся устраиваться поудобнее. Набросал под себя побольше сплющенных коробок, пристроил спортивную сумку вместо подушки.
– Это мы еще в комфорте катим, – порадовал Витась. – Слышал, наверное, про нелегалов, которые пачками задыхаются в трюмах или под вторым дном трейлеров?
– Что нелегальному эмигранту в радость, то русскому вилы, – и Сергей зевнул. – Ладно, перетерпим, бывали в ситуациях. Случалось и на бетоне ночевать...
– ...Уже Италия? – зевая, Пепел выпрыгнул из фургона.
– Да нет, рано еще. Просто бытовая остановка в глухомани, – отозвался Витась, поспешая в сторону ближайших кустов.
Пепел осмотрелся: утоптанная площадка, окруженная невысокими деревцами, старое кострище посредине. Пустое шоссе просматривается метрах в трехстах вниз по склону. Повернувшись к трассе спиной, можно разглядеть не менее чем в километре отсюда огни, скорее всего, какой-то деревеньки. Этот внезапный кусок чужой земли был упакован в идиллическую ночь: теплый, как ватное одеяло, воздух, луна в полный рост, никакой нехватки в звездах.