– Ну, что молчишь? Неужели нечего сказать?
– Я не знаю… – проговорила она не своим голосом. – Я не понимаю, о чем вы…
– Мы на ты перешли, кажется? – спросил он сухо.
– Я не понимаю, о чем ты… говоришь.
Он помолчал несколько секунд, пристально глядя ей в глаза. Тяжелым и неясным, замутившимся взглядом.
– А ты складно врешь. Очень складно. Глаза такие честные, что поверить так и хочется… В детстве в драмкружке занималась, да?
– А я не вру. И в драмкружке не занималась. Я правда ни о каком выкупе не знаю.
– А о чем знаешь?
– Ни о чем. Я уже сказала…
– Тогда откуда у тебя взялся мой ребенок? – спросил он хрипло и чуть громче, чем, видимо, сам от себя ожидал. – Надеюсь, ты этого-то отрицать не будешь?
– Не буду. Ваш… твой ребенок… Меня попросила побыть с Юлькой… твоя жена.
Тихон шумно выдохнул и спросил сочувственно:
– Ты правда дура? Или притворяешься?
– Да не притворяюсь я! Я говорю то, что было! Она сперва позвонила мне, рассказала…
Алька запнулась. Она чувствовала, что что-то не так, и уже догадывалась, в чем кроется подвох. И до сих пор боялась вслух произнести то, о чем думала почти весь день.
Боялась – но, преодолев свой страх, все-таки спросила:
– У тебя ведь есть жена?
– Бывшая, – кивнул Тихон. – Сегодня ты имела честь с ней познакомиться.
– Нет, не эта… Другая!
– Другая?! Это какая такая другая? Я что, так похож на турецкого султана? – Тихон криво усмехнулся. – Нет у меня никакой другой жены. И не было. И… не будет. Мне и одной вот так хватило.
Последние свои слова он сопроводил красноречивым жестом, полоснув ребром ладони вдоль горла.
– Но… – начала было Алька и замолчала, почувствовав, что слова застряли у нее в горле.
Видимо, что-то такое отразилось у нее на лице, потому что в ту же секунду Тихон резко встал, подошел, требовательно взял ее за руку и потянул за собой. Алька не сопротивлялась – покорно сделала несколько шагов и дала усадить себя на диван. Тихон уселся рядом, крепко взял ее за плечи, развернул к себе и пристально посмотрел в глаза.
В его темных, почти черных, глазах Алька увидела свое крошечное отражение. Его руки сжимали ее плечи крепко и в то же время бережно. Так крепко и бережно, что ей опять захотелось плакать.
– Не реви, – тут же приказал он, обо всем догадавшись. – Реветь потом будешь. Сперва расскажи. Расскажи мне все, как было.
И Алька, вздохнув, начала рассказывать.
Слова почему-то подбирались с трудом – от волнения она позабывала половину слов, путалась в них и все время пыталась не реветь, как велел ей Тихон. Получалось с трудом.
– Светлана, говоришь? – задумчиво произнес он и отпустил ее плечи.