– На юге России, надо полагать, еще жарче? – едко осведомился Роман.
– Ты о чем? – невинности глаз Марцевича могла бы позавидовать монашка перед исповедью.
– Так, к слову пришлось, – невозмутимо пожал плечами Роман.
– А ты, я погляжу, и вовсе Россию забыл?
– Что мне там делать? – презрительно усмехнулся Роман. – Торфяники нюхать?
– Не любишь Россию?
– Не люблю. – Подтвердил Роман.
– Стало быть, грядущие выборы тебя не волнуют? – Марцевич тихо рассмеялся, буравя собеседника пристальным взглядом.
– Абсолютно. – Улыбнулся Роман, но и его глаза остались холодны и непроницаемы, как таежная ночь.
– А ты не боишься: переменится власть – и фьють, – развел ладошками Марцевич, – национализация металлургической отрасли… И конец твоему бизнесу.
– Нет, не боюсь, потому что, в отличие от многих ваших коммерсантов, я давно понял: бизнес – не ложка, а земля – не бездонная бочка. Вычерпывание не может продолжаться бесконечно. Я поставил на производство. Не российское, правда, я – не патриот. Я – человек мира, мне хорошо там, где мои деньги работают без криминала и моя голова занята финансами, а не дворовыми интрижками. И я выиграл.
– Да-да… – Марцевич слегка помрачнел. – «ЛИТ» набирает обороты…
– Конечно, я не Билл Гейтс, – скромно потупился Роман, пряча усмешку в рюмке «Мартеля», но свой кусок хлеба с маслом имею. Да и ты сам, наверняка, знаешь, Дух всеведущ…
– Как тебе удалось растрясти янки на разрешение для основания целого концерна? – Здесь Марцевич не лукавил, заметно задетый за живое. Двери Эмпайр Стейт, распахнутые для Романа, упорно не желали открываться перед породистым носом Артема.
– Коммерческая тайна. Короче, – Роман поглядел на часы. «Роллекс». Не суперпоследний, но проверенный и надежный. Что может быть лучше для делового человека? – Что тебе нужно, Артем? Ты же достал меня не для обсуждения московской жары?
– Я устал, – с тоской во взоре произнес Марцевич. – Буду с тобой откровенен, к чему раздувать щеки? Это я делаю там… Ты не любишь Россию, я тоже. Скажу больше: я ненавижу проклятую страну, где мною пугают детей. Таким, как ты, она дала все. Я же положил жизнь на то, чтобы выбиться из самых низов. И все равно я всюду чужой: там, здесь, кругом…
– Прими ислам, – задымив сигарой, усмехнулся Роман. – Ты очень органично смотришься в компании Басаева и Удугова. Глядишь, скоро сам Усама пригласит на ланч…
– Наглый поклеп! – взвизгнул Марцевич.
Сидевшие за соседними столиками обернулись. Спохватившись, Артем полез за сигаретой, но уронил опустевшую рюмку. Подоспевший официант подмел хрустальные осколки.