– Ты делал Музыку? – спросила ведьма. – Как?
Экен пожал плечами.
– Помнишь, в замке дракона, я вместе с Лайто танцевал? – сказал он. – Я тогда стал Музыкантом. А Лайто сказал мне, где найти учителя Музыки. Я, правда, всего три урока успел взять…
Зарина смотрела на флейту. Ни палачу, ни Крону не пришло в голову, что самое страшное оружие экена – вот эта потрескавшаяся ивовая дудка.
– Но почему ты мне не сказал?
Экен усмехнулся:
– Ну… вдруг тебе не понравилось бы.
Зарина улыбнулась. Нос ее заострился.
– Мне очень нравится, – сказала ведьма.
– Я буду играть тебе каждый вечер, перед сном, – оскалившись, словно волк, ответил Гёса.
Экен глазами указал на палача. Зарина подняла руку, целясь в дрожащий зад.
– Может, я сам? – спросил экен.
Ведьма пожала плечами и пережгла веревки на Гёсе пучками Чи.
– Я ведь за вас еще и не принимался по-настоящему, только так… подготовил, – запричитал палач. – Лишней капли крови не пролил… Мы люди подневольные… Пощадите, у меня дети малые…
Гёса скривился, вспомнив, как недавно говорил Шенвэлю то же самое. Зарина же изменила свое решение, услышав о детях.
– Ладно, пусть живет, – пробормотал экен.
– Запомни тех, кто на самом деле заботится о твоих детях, – добавила ведьма. Палач истово закивал.
– Благодетельница, – забормотал он. – Всю жизнь буду за вас богов молить…
– Подойди к нему и положи руку на грудь, – сквозь зубы сказала Зарина палачу. Тот поспешно повиновался.
– То, что руки эти сделали, все что взяли, пусть вернется к хозяину своему, все до последней кровиночки, станет все одно! – нараспев произнес Гёса.
Палач страшно закричал. Грудь экена охватило синее свечение. Наемник закрыл глаза. Прием Чи требовал не меньших усилий, чем ее выброс. Зарина не любила смотреть, как работает это заклинание. Было что-то противоестественное в стремительно закрывающихся шрамах, в быстро срастающихся костях и втягивающейся обратно в жилы крови. Ведьма отвернулась и тут заметила руку мага, торчащую из щебенки. Камень в перстне сиял зеленью в косо падавших на дно воронки теплых солнечных лучах. Пальцы спазматически сгибались, их хозяин был еще жив. Переведя взгляд, Зарина увидела за рухнувшей балкой Крона. Но не сразу узнала имперского мага.
Лицо истинного мандречена куда-то исчезло. У мужчины, чьи руки раздавило балкой, были тонкие, мелкие черты лица и рыжие, с подпалинами, коротко остриженные волосы. Глаза его, широко распахнутые от боли, были желтыми, как мед, с узкими черными полосками вертикальных зрачков.
Ведьма ахнула. Она поняла, в чем дело. В обычное время Крон скрывал свое лицо под искусной оптической иллюзией, которая слетела при ранении – у мага не осталось сил поддерживать ее. Движения всех лицевых мышц Крона проступали через магическую маску, как сквозь мокрую салфетку. Но передать тонкие движения глаз и мимических мышц через такую иллюзию очень сложно – прежде всего потому, что движения глаз у оборотней не соответствуют человеческим. Этим и объяснялся слепой, неподвижный взгляд имперского мага.