— А почему он жил один?
— Не знаю. Там какая-то темная история. То ли жена от него ушла, то ли он от нее. Ну, в общем, это давно произошло, еще лет десять назад. Но я ничего точно не помню.
— По-моему, он сидел в кресле, когда к нему постучались, — задумчиво сказал Дронго, — и поэтому он оставил свою чашку кофе недопитой. Встал и пошел к дверям открыть. — Он поднялся с кресла и пошел к дверям, по дороге обходя стол и прижимаясь вплотную к старинному серванту. — Вот здесь он прошел, — показал Дронго.
— Вы что, эксперимент решили поставить? — спросил Потапчук.
И вдруг Дронго поднял руку и достал из стоявшей в серванте вазы какую-то записку, скорее телеграмму. Он прочел ее сам и протянул Потапчуку.
— Я был прав. Посмотрите. Он держал телеграмму в руках, когда к нему постучались.
В телеграмме оказалось всего несколько слов: «Встречаемся двадцатого в три у Андрея». И подпись — «Игнат».
— Это телеграмма Савельева, — поднял изумленное лицо Потапчук, — значит, он в России, в Москве.
— Что значит «встречаемся у Андрея»? Вам это что-нибудь говорит?
— Да. Это церковь такая в Москве. Маленькая церквушка. В восемьдесят третьем там служил священником Андрей, фамилию сейчас не помню. Он работал на контрразведку, давая нужную информацию. А рядом находилась неплохая пивная. И офицеры, приходившие на встречу с Андреем, обычно любили сидеть в этой пивной.
Так мне рассказывал сам Игнат Савельев.
— Вы думаете, это его телеграмма? — спросил Дронго.
— Не знаю, но «встречаемся у Андрея» мог написать только он.
— Кажется, я понял, почему убийцы появились именно сейчас, — вдруг сказал Дронго. — Они сумели установить адрес Лозинского по этой телеграмме. И пришли сразу вслед за ней. Поэтому он и спрятал телеграмму перед тем, как его убили.
Наверное, он им ничего не сказал. А вы говорили «мямля». Иначе он показал бы эту телеграмму.
— Он мог просто рассказать словами, — пожал плечами Потапчук.
— В той ситуации, в которой он оказался, ему понадобились веские доказательства. А лучшим доказательством служила эта телеграмма. Раз она еще здесь, значит, он им ничего не сказал. Нам придется возвращаться в Москву.
— А с телом как?
— Вы же «ликвидатор». Придумайте что-нибудь.
— Я не гробовщик, — снова возразил Потапчук.
— Ладно, — вздохнул Дронго, — несите какое-нибудь одеяло или простыню.
Нужно его завернуть. А потом вы найдете машину, чтобы мы могли отсюда уехать. И желательно сделать это как можно быстрее и незаметнее.
Потапчук ушел в другую комнату и скоро вернулся с большим цветным одеялом.
— Сначала лучше обернуть его простыней, чтобы кровь по дороге не испачкала машину, — деловито сказал «ликвидатор».