Неисповедимы пути Господни, и не нам, грешным, понять его замыслы. Но почто же ты, Отче Небесный, сводишь рядком служителя твоего и не верующего в тебя? В том ли свобода выбора, о которой говорил блаженный Августин? Адам мог избирать между служением Всевышнему и искушением и надкусил запретный плод. Священник же Кирилл, словно позабыв о сане и душе, прихлебывал деревянной ложкой исходящее паром варево из глубокой глиняной миски… Исав, продавший первородство за чечевичную похлебку, – вот достойный пример для тмутараканского священнослужителя!
Кирилл ел так вкусно, что у болгарина заныло в животе. Тело требовало пищи, и оно же протестовало против любого движения, отказываясь жевать, глотать, переваривать… Покоя, Боже, только покоя прошу у тебя, да того еще, чтобы рядом было существо, преданное без корысти, как собака!
Богумил еще размышлял, откуда он мог услышать такую странную молитву, когда священник Кирилл, оторвавшись от съеденного наполовину куска мяса, заметил вчерашнего собеседника. Взмахом руки он подозвал болгарина на пустовавшее место за столом рядом с собой.
– Здравствуй, человек Божий. – Кирилл лучился благодушием, совсем не походя на мрачного вчерашнего аскета.
Повернувшись к Миронегу, он пояснил:
– А это – тот самый паломник, о котором мы не столь давно говорили.
– Мы знакомы. – В глазах Миронега болгарин прочел сочувствие врача, профессиональное, но неискреннее.
– Знакомы, – эхом откликнулся Богумил, и ком слюны кулаком вонзился ему в горло.
Болгарин закашлялся, натужно выхаркивая из себя белесые брызги. Зайдясь в кашле, он согнулся, словно в поклоне перед почетными гостями. На покрасневших щеках выступили капельки пота, мелкие, как первая роса.
– Здоров ли ты? – участливо спросил Миронег, одновременно сильно шлепнув ладонью по спине болгарина.
– Вашими молитвами, – просипел тот в ответ.
Понял Богумил, что невпопад сказал явную глупость, подметил мелькнувшую в глазах Миронега искру смеха… Но слово, слово, будь оно неладно, было в начале, а значит, не воротить произнесенного. Богом было, к Богу и ушло, а нам ли, малым, требовать что-либо от Всевышнего?
– От наших молитв в этом городе и помереть недолго, – сказал Миронег, и Богумил решил, что время шуток ушло.
Миронег говорил не для окружающих, а словно для себя, продолжая не законченный в душе – есть ли она у него, язычника, подумалось болгарину – спор с самим собой.
– Нашел ли ты то, что искал, паломник? – спросил священник Кирилл. Безнадежно так спросил, отстраненно.
Равнодушно.
– Нет еще. Вот пищу приму, да и в путь, – Богумил постарался произнести эти слова как можно бодрее.