Как сейчас, например, – изделие сообразило, что это его шоу, и работало безукоризненно. Кажется, даже получало массу удовольствия.
– Вы слышали – интонация не важна, главное, чтобы текст совпал с программой. Это на случай, если у проводника нарушена дикция. Я могу и с закушенной губой, и нос зажав, и как угодно, все равно Катерина поймет, что ей говорят…
– Ко мне! – выпалил министр. Пролаял.
Некоторые военные рефлекторно дернулись. Павлов, тот вообще от неожиданности чуть со стола не упал.
Катька покосилась на министра и презрительно фыркнула.
В гражданской компании это вызвало бы обвал, взрыв хохота. Но сейчас павильон будто обледенел.
– Она же не знает, что вы тут главный, – сказал Павлов очень мягко. – Команда была принята, но отвергнута. Это вопрос безопасности – пока жив проводник, «Клинок» слушается только его. При работе в группе изделие постепенно осознает ее внутреннюю иерархию. И где-то через полгода старший группы сможет управлять всеми приданными «Клинками». Но только в отстутствие их проводников. И… «Клинки» будут тосковать. Они роботы, но живые.
– Извините, – холодно сказал министр. – У вас, похоже, все мелочи просчитаны.
– Мы обязаны, – скромно отозвался завлаб.
– А если проводник мертв?
– При отсутствии четко поставленной задачи изделие будет охранять тело. Около суток. Потом начнет искать своих поблизости, наконец, попробует вернуться в точку базирования. Если «Клинок» уже, так сказать, в подразделении социализирован, он сразу по прибытии найдет старшего начальника или разводящего и переподчинится ему. Пока не получит нового проводника. Конечно, изделие переживет серьезную травму, но работать нормально сможет… Увести осиротевший «Клинок» с переднего края в безопасное место сможет любой наш военный, обладающий кликером или знающий боевой язык.
– Что значит – наш военный? – переспросил министр подозрительно.
– У «Клинка» хорошее зрение и нюх.
– И?..
Павлов на миг задумался, подыскивая слова. Умение полосатиков отличать своих от чужих его самого поражало.
– Наши пахнут и выглядят по-нашему, – объяснил Павлов, как ему показалось, исчерпывающе.
От него по-прежнему чего-то ждали.
– У «Клинка» высокая избирательность. В комплексе она выше человеческой. Если популярно – русского с белым американцем или еврея с арабом «Клинок» даже в полной темноте не спутает. Хотя нации близкие. Но и нюх, повторюсь, хороший.
– Знаем мы, какой у ваших изделий нюх, – сказал министр в сторону.
– Еще вопросы? – спросил Павлов елейно. Его так и подмывало рявкнуть: «Вы кошек не трогайте, все претензии к теме «Кино», пожалуйста!» Он уже жалел, что попал на представление. Все пошло криво. Здесь действовали механизмы, о которых завлаб не знал ничего. Своим подчеркнуто холодным отношением к «Клинку» министр наверняка кому-то что-то показывал – только вот что и кому… У них тут были свои разборки, Павлова не касающиеся, но полосатикам и в особенности рыжикам это могло принести вред.