Танталь невольно отшатнулась, прикрывая булавку ладонью.
– Алана! – позвал Чонотакс, обернувшись почему-то к заиндевевшему окну.
Он стоял ко мне спиной. Искушение броситься на него сзади было столь велико, что я закусил губу; короткий кинжал под лопатку – какая магия успеет этому противостоять?!
В роду Рекотарсов не было подлецов. Плутоватые слуги были… обманщики, авантюристы… но подлецов не было. Никогда.
Неслышно зашевелились пучки жестких ниток, украшавшие стену; из маленькой потайной двери шагнула Алана, точно такая же, какой я видел ее в последний раз: моложе своих лет, сосредоточенная, обиженная.
Танталь сорвалась с места.
За мгновение до того, как она коснулась девчонки, я успел подумать, что все это, возможно, ловушка, колдовское наваждение; однако спустя секунду Танталь уже тискала в объятиях мою слишком юную женушку, а та слабо сопротивлялась, и, завороженный этим зрелищем, я не сразу почувствовал, что меня держат за локоть.
Черно Да Скоро стоял рядом. На ворсе его роскошной шубы поблескивали искорки изморози; господин маг все еще ухмылялся, но лицо его оставалось изжелта-бледным, нездоровым.
– Ретано, по поводу Приговора – не беспокойся. Все сделаю, как обещал… Где вы взяли эту штуку? Ту, которая у нее на платье?
– Это наследие Легиара, – сказал я растрескавшимися губами.
– Да-а? – удивился Чонотакс. – Тогда понятно… Бери девчонку и возвращайся домой. Мне надо поговорить с ней… с Танталь. Ей будет интересно.
Я молчал.
– Ты о чем-то хочешь спросить?
Я облизнул губы. Поморщился от боли.
– Ретано, я обязательно сделаю, что обещал. Но и ты на меня зла не держи. Да?
– Да, – сказал я глухо.
Проклятая слабость.
* * *
Служанка, охая, вскипятила воды; я сидел рядом с Аланой, смотрел в осунувшееся детское личико и мучился угрызениями совести.
«А правда, что вы на мне женились из-за книги?»
– Я люблю тебя, – бормотал я, как шарманка. – Я люблю тебя, ты моя жена, я никому тебя не отдам…
Она молчала. Смотрела на меня сквозь опущенные ресницы, и взгляд ее казался чужим на лице подростка. Слишком взрослый взгляд. Умудренный. Горький; перед ней сидел на краешке кровати полузнакомый, странный человек, чья доблесть заключается исключительно в умении драться и играть с шулерами, да еще в благородстве рода, того самого, что происходит от Мага из Магов Дамира… Этот странный человек жалостливо поджимал губы, неприятно гладил ее по голове и лгал, лгал, лгал…
Я осекся. Прервал ласковое бормотание, снял руку с Аланиных волос. Выпрямился.
«Дорога твоя в тину, Ретано…»
Судья был прав. Вот он я, в тине. По горло.