– Почему ты не сказал Танталь правду о нашем с Аланой браке? – спросил я негромко.
– А зачем? – удивился Чонотакс. – Зачем нам сильные эмоции, не относящиеся к делу?
Глыба льда, бывшая когда-то водой в тазу, наконец-то откололась от медного дна и ударилась о пол. Чонотакс осторожно приподнял посудину – нет, лед не раскололся. Лежал правильной, без полостей и пузырьков, гладкой линзой. Наполовину прозрачной, наполовину мутной, серо-зеленой. Красиво.
– Алана ведь тоже… узнала правду, но ничего не сказала Танталь. – Черно нежно погладил ледяной бок линзы. – А когда я возьму Амулет… любая правда, даже самая неприглядная, перестанет иметь смысл. Правда о сборщике налогов, который повесился по твоей милости… Правда о происхождении Луара Солля… Правда о твоей женитьбе на Алане.
– Мне кажется, ты его не возьмешь, – сказал я, дерзко глядя господину магу в раскосые глаза. – Не возьмешь Амулет.
– Возьму. – Чонотакс улыбнулся. Встал, отвернулся от меня, распахнул свою шубу и расстегнул штаны. Я едва не разинул рот – Чонотакс мочился на магическую глыбу, и волшебный лед таял, размываемый горячей дымящейся жидкостью. Таял неоднородно, избирательно – гладкая поверхность становилась неровной, тут и там вырастали ледяные деревья, тянулись ледяные дороги, маленький мир рождался из подтаявшего льда, я будто смотрел на него с птичьего полета – мир, воспроизведенный Чонотаксовой могучей магией и теплой мочой…
– Я приведу их, – сказал господин маг, и в голосе его звучало нескрываемое удовольствие. – Они будут здесь через полчаса.
* * *
Утром случилась оттепель, снег, еще вчера визжавший под ногами, теперь мягко уступал насилию попирающих его сапог.
– Не ходи с ним, Танталь, – сказала Алана шепотом.
Черно Да Скоро усмехнулся:
– Танталь, ты помнишь, как подобрала Луара на улице, в луже, пьяного? В тот день от него отреклась мать. Его жизнь к тому времени давно дала крен, но мать ударила его по лицу и прогнала прочь, и тогда его жизнь опрокинулась кверху брюхом… Ты помнишь?
Он сидел на трехногом табурете, уперевшись локтями в колени, положив подбородок на сплетенные пальцы.
– Танталь, не слушай его, – неожиданно громко сказала Алана. – Он и меня так… затягивал…
Танталь молчала. Чонотакс прищурил черные раскосые глаза:
– Ты помнишь вашу первую ночь? В повозке? На осеннем ветру? Ты пожалела его и просто хотела утешить… А вышло иначе. Это он утешил тебя. И с тех пор, прикасаясь к нему хоть краешком платья, ты ощущала…
– Да, – сказал Танталь глухо. – Все это правда. Но с тех пор прошло десять лет, и в моей жизни…