– Ты помнишь, как скакала за ним без седла, по большой дороге, гналась, чтобы удержать?
– Чтобы прогнать, – сказала Танталь. – Я гналась, чтобы прогнать его. Без седла… По большой дороге…
Ее голос менялся. Ее голос затихал, переходя на шепот, но я все равно слышал каждое слово.
Черно Да Скоро вдруг резко поднялся. Шуба упала к его ногам.
– Ты хотела бы к костру, Танталь? Сейчас? К доброму огню, к камину? К светильнику? Протянуть руки, подставить лицо?
Я содрогнулся. От этих его слов мне самому захотелось оказаться вблизи огня – и немедленно; Танталь, похоже, ощутила то же самое в еще большей степени.
– Не надо, Чонотакс, – сказала Танталь еле слышно. – Ты издеваешься надо мной… Ты знаешь, единственный, кто знает… знаешь – и морочишь меня. То, что осталось в прошлом…
Некоторое время Чонотакс и Танталь смотрели друг другу в глаза.
– Это не всем достается, – губы Чонотакса едва двигались, – заполучить от судьбы… свой костер. Но ощутить себя в ледяной пустыне… узнать, что огонь бывает на свете, но именно тебя судьба почему-то обделила… Не быть счастливым, но быть избранником. Я понятно… излагаю?
– Вполне, – отозвалась Танталь после паузы. – Я понимаю, во всяком случае… но сейчас ты говорил вовсе не о том, что люди привыкли называть «любовью» или «привязанностью».
– Я говорю о том, что называется «ложной виной». Что называется «выбором»… Пойдем, Танталь.
Алана вздрогнула, и я скорее почувствовал, чем услышал, – «не ходи».
– Куда? – спросила Танталь едва ли не с вызовом.
Черно Да Скоро пожал плечами:
– Да просто по лесу пройдемся… Нет?
– Нет, – сказал я, поднимаясь.
– Уже нет смысла прятаться, Ретано, – ровно сказала Танталь. – И бежать в общем-то уже некуда – прибежали… Поэтому не беспокойся. Нам с господином… с Черно действительно есть о чем поговорить.
Они вышли, и за ними закрылась дверь.
* * *
Спустя некоторое время Алана уснула – на лавке, лицом к стене. Я вышел наружу, под серое небо.
За домом, там, где Чонотакс вытесывал своих идолов, появилась еще одна фигура, на этот раз белая; я подошел, стараясь ступать как можно тише – как будто изваянный из снега человек может услышать меня и оглянуться.
Это был молодой мужчина примерно с меня ростом. Некрасивый, как на мой взгляд, с жестким волевым лицом; я вдруг понял, что деревянные фигуры, в разных позах расположившиеся вокруг, сделаны так, чтобы смотреть в одну точку. В лицо снежному Луару, последнему обладателю вожделенного для Черно Амулета.
На шею снеговику накинута была колодезная цепь. Оборванные концы ее свисали Луару на грудь – как будто на цепи когда-то имелось украшение, а потом его сорвали. Возможно, Черно таким образом предвосхищает события. Что такое эта скульптурная группа – развлечение, дань болезненному воображению, магическое орудие?