Я выскочил наружу; по снегу тянулась цепочка следов. Только одна – как будто Чонотакс Оро вылетел из дому на помеле.
Я сдержал призывный вопль – Алана в избушке могла проснуться. Крупной рысью ринулся в лес, куда вели четко видимые следы соломенной вдовы Солль.
Снег срывался с потревоженных веток, лез в лицо смерзшимися комьями, плащ мешал, цепляясь за колючки. Потом я провалился ногой в чью-то нору и охромел; потом неровный след Танталь оборвался – как будто дальше она передвигалась по-беличьи, по деревьям. Я задрал голову – снежные покровы на ветвях лежали незыблемо, нетронуто; впереди не было ни полянки, ни просвета, я уж отчаялся и хотел возвращаться по собственным следам, когда голос послышался совсем рядом, по правую руку:
– Лу…ар…
Сперва я наткнулся на обрывок плаща – видимо, Танталь шла не обращая внимания на такие мелочи, как острые сучья или колючие заросли. Потом впереди между стволами мелькнула ее спина.
– Танталь…
Я схватил ее за плечо – мне показалось, что я держу дерево. Что это одна из скульптур Черно Да Скоро вышла прогуляться; впечатление было таким сильным, что я в испуге отдернул руку. Семеня, как мелкая собачка, обогнал Танталь и заглянул ей в лицо.
Мне не стоило этого делать.
Я отпрянул. Заметался, оглядываясь, будто ожидая увидеть в заснеженном кустарнике самого Черно Да Скоро.
– Я убью тебя! – шептал я бессильно. – Сволочь… что ты делаешь… я убью тебя!!
Передо мной была тень, оболочка. Танталь решилась-таки; страхом или посулами, но Чонотакс вынудил ее шагнуть в Преддверье.
И как-то сразу стало ясно, что здесь мне делать нечего. Отступив, я уперся спиной в широкий ствол; вот так же брела в поисках Луара и моя малолетняя жена…
Я задержал дыхание. Мне привиделась хищная птица, кружащаяся над одной точкой – все ниже, все уже… Круги затягиваются, как удавка… Почему я так долго медлил, почему я ушел, почему я…
Я опрометью бросился обратно – по своим следам; домик на краю поляны встретил меня сосредоточенной тишиной. Я навалился на дверь, пересек сени, сейчас Алана поднимет на меня удивленные глаза…
Она лежала там, где я ее оставил. В той же позе.
И она вовсе не спала.
* * *
«А только уходит она. Далеченько уже ушла…»
Я был один. Я всю жизнь привык рассчитывать только на себя; я растирал холодное тело, прикладывал ухо к неподвижной груди, оттягивал веки закатившихся глаз.
«Как бы потом… Догнать успеть бы».
Не успел.
Слишком много сил отняло бестолковое бегство. Слишком много внимания растрачено на магические игрушки, Амулеты, слишком занимала меня собственная судьба – украшенная, будто траурным бантиком, приговором Судьи…