«Он мерзнет».
Кто это сказал? Где я, пес подери, это слышал?
Я обернулся в темноту. Как будто боялся, что связанный Черно Да Скоро встанет и убежит.
– Про призраков… Значит, так. Стоял на земле старый замок, а в подвале его ютился призрак… Он был тоже немолодой, щуплый такой, близорукий…
– Призрак?! – Алана фыркнула.
– Но глаза у него горели, как плошки, – добавил я примирительно. – Больше всего на свете старый призрак хотел уберечь своего молодого потомка от ошибок, но куда там… Вероятно, только в подвалах замка молодой потомок поумнеет. Станет скитаться призраком, глаза его будут гореть, как плошки, а вздохи – распугивать филинов… Только представьте себе – целая армия призраков, наполняющих подвалы, протягивающих руки… призывающих опомниться нас, живущих, до поры, пока не пробил час, когда будет поздно оглядываться…
– Нет, – сказала Алана, и от звука ее голоса Танталь резко обернулась:
– Что – нет?
– Ретано… – В голосе Аланы теперь явно слышались слезы. – Ретано, пожалуйста… Сделай что-нибудь, я ведь не смогу… без тебя…
Танталь перевела взгляд на меня. Глаза ее в свете костра были черные, с двумя горящими золотыми точками.
Алана всхлипнула.
– Что за тайны? – спросила Танталь небрежно. – Ретано, можешь мне объяснить?
Я подбросил в костер остатки перил. Пожал плечами:
– Никаких тайн… В жизни каждого человека есть последний предел, и иногда бывает полезно о нем задуматься… Доедайте хлеб. Я сейчас приду.
Черно Да Скоро лежал там, где оставила его Танталь, – на прошлогодней мокрой траве, в коконе из собственной шубы, причем некогда роскошный мех свалялся, как шерсть больной собаки. Далекие отблески костра достигали блестящего черепа, мне показалось, что Чонотакс морщится во сне, будто от зубной боли.
Я вытащил из-за пояса кинжал и приставил к горлу господина мага. В таких делах лучше не раздумывать. Не колебаться.
– Черно, давай так… Сними с меня приговор Судьи – немедленно, – и тогда я оставлю тебя в живых. Идет?
Не я ли сегодня утром влил в этот рот убойную порцию снульника? Ради легкой и безопасной дороги?
Вот она, безопасная дорога. Свернулась петлей, обросла ветхими мостами, языком слизала обещанный хутор, обернулась сырой ночью под открытым небом…
– Черно… Я знаю, что ты притворяешься. Зато я не притворяюсь, Черно. У меня к тебе такой счет, тебе за всю жизнь не оплатить… Ну?
Он спал.
Я видел белки глаз, проглядывающие в щель между неплотно сомкнутыми ресницами. Господин маг спал, одурманенный, а может быть, все еще обессиленный своим последним магическим мероприятием; возможно, дорога, захлестнувшаяся петлей, была одним из его сновидений. А я, как дурак, стоял над ним с кинжалом.