«Я бы так не поступал… Не мое, конечно, это дело, но не поступал бы!» – сурово говорил Соловей О. Разбойник.
К мнению русского тренера, однако, никто не прислушивался. И, перестав давать советы чванливому англичанину, выслушивавшему их с лицом, перекошенным и застывшим, как после зубной заморозки, Соловей ограничился тем, что наблюдал за тренировками с трибун. При этом садился обычно подальше, чтобы Таня и Ягун не отвлекались, постоянно оглядываясь на него по старой привычке.
Во время учебных матчей команда играла против дублирующего состава сборной невидимок, в котором были и Ягун с Бейбарсовым. Когда же дублирующий состав тренировался по своей программе, основной состав невидимок – тот, где были Пуппер, О-Фея-Ли-Я, Кэрилин Курло, капитан Глинт и другие – сражался против команды легионеров. Командой легионеров считались: Таня, пламядышащий джинн Фарух, обладающий мощью армейского огнемета, оборотень Эмилио Тобуш и длиннорукий мрачный бабай Нутто-Гнутто. Даже смотреть на Нутто-Гнутто и то было жутко. Он был приземистый, весь поросший густой шерстью, седой на груди и боках, с колючей щетиной и такими массивными надбровными дугами, что его головой, казалось, можно просаживать стены. Маленькие глазки смотрели не то чтобы недоброжелательно, но как-то очень деловито. Примерно так повар смотрит на говяжью вырезку. Зубы у Нутто-Гнутто тоже были самые бабайские – широкие, желтоватые, но очень крепкие, они, наверно, могли перекусить любую кость.
«Такими зубами кашку кушать грех!» – заметил как-то Ягун. Впрочем, Нутто-Гнутто этого и не делал. Днем он вообще ничего не ел, а ночью отправлялся в злачные кварталы и возвращался утром сытым. Глеб Бейбарсов посматривал на Нутто-Гнутто понимающе и на всякий случай никогда не расставался с тросточкой. Нутто-Гнутто гнусно ухмылялся и кланялся Бейбарсову. Можно было подумать, что эти двое видят друг друга насквозь.
Зато в игре бабай был очень хорош. Порой Тане казалось, что Нутто-Гнутто – самое полезное приобретение команды невидимок. Куда бы она ни метнула мяч – всегда на пути у него вырастал хладнокровный бабай на полинявшем коврике, и мяч попадал прямо в его необъятную лапищу.
Первых два или три дня Нутто-Гнутто относился к Тане странно. Работая с ней в паре, он, казалось, все делал для того, чтобы отправить ее в магпункт. Трижды менял заклинания во время отработки заговоренного паса, а во время пилотажа подрезал так круто, что Таня уходила от столкновения лишь чудом. Один раз она сама было уже поверила, что столкнулась, и даже ощутила удар, но с изумлением обнаружила, что успела отвести руку со смычком в сторону, и, послушавшись ее, контрабас сотворил невероятное.