— Вы что, ясновидящий, — поинтересовалась она, — или работаете параллельно с ЦРУ? Чэннинг улыбнулся.
— У вас слишком богатое воображение, Мэгги. Твилар звонил мне по делу, и мы говорили о вас.
Взбесившись из-за того, что Чэннингу снова удалось ее переиграть, Мэгги спросила:
— Хорошо или плохо?
— Только хорошо, — ответил Чэннинг, — с восторгом, если хотите.
— Но этот человек меня совсем не знает. Чэннинг внимательно смотрел на нее поверх рюмки, как огранщик, разглядывающий алмаз.
— Но ведь часто достаточно и первого впечатления.
Смущенная его неожиданной любезностью, Мэгги решила заговорить о другом.
— Что заставило вас всю неделю пробыть в городе? — поинтересовалась она. «Кроме Лин-Мэ», — добавила она про себя.
— Дела. Вы ведь знаете, что у меня в шкафу еще полно пирогов, кроме того, что стоит на столе.
— Никогда не слышала этой поговорки.
— Так говорят в Вирджинии.
Чэннинг сидел напротив нее на диване, в джинсах, теннисных туфлях и рубашке свободного покроя с открытым воротом. Пожалуй, впервые, с тех пор как Мэгги приехала на Линкс-Бэй, он предстал перед ней в домашнем виде. Его непринужденность очень насторожила Мэгги, усилив желание держаться с ним холодно.
— А я и забыла, что вы выросли не здесь, — сказала она. — Невозможно представить себе, что вы не всегда жили на острове.
— У всех свои корни. Мои — на востоке, — произнес он задумчиво, и Мэгги снова захотелось разузнать о нем побольше.
— У вас было счастливое детство? — решилась спросить она.
— Привилегированное, но не особенно счастливое.
— И что же помешало вам чувствовать себя счастливым?
Как ни странно, Чэннинг ответил:
— И мать и отец, каждый по-своему доставляли мне неприятности. — Он нахмурился:
— Я думаю, вам это должно быть понятно.
Поскольку Чэннингу была хорошо известна склонность ее отца пускаться в любые приключения, не задумываясь о том, куда они его заведут, Мэгги согласно кивнула.
— Может быть, и неплохо, если в юном возрасте тебя таскают с места на место, — продолжал он. — Я узнал, что существуют два мира, приобрел вкус к путешествиям, сумел разглядеть в каждом из родителей что-то свое, а не относиться к ним как к паре.
— Вы говорите так, будто в применении к ним слово «пара» звучало как ругательство.
— Вначале нет, но потом произошло то, чего не пожелаешь и врагу. — Чэннинг помолчал, потом отпил коньяку и продолжал:
— Сиэтл для моей матери навсегда остался «варварским» городом. Думаю, она была бы потрясена, если бы увидела, в какое сокровище он превратился.
— А она еще…
Яростный раскат грома заглушил последние слова Мэгги, и комната погрузилась в темноту.