Как сумеет оправдаться за свое бегство во время войны?
В комнату вошел Джафар. Он прошел к столу, сел на стул.
— Напрасно ты обидел Славу. Он жизнью своей рисковал.
— Еще мне твоих советов не хватало, — разозлился Адалят. — Я сам знаю, что делать. Ты лучше скажи, почему наша машина уехала от больницы.
— За ними следили, — сказал Джафар, — и когда они уехали, нападавшие сразу же этим воспользовались. Это Борис сделал. Его работа.
— Уже и без тебя знаю, — огрызнулся Адалят.
— Нужно решать с Жеребякиным, — твердо сказал Джафар. — Нельзя его в живых оставлять после такого.
— Ты же знаешь, что нас никто не поддержал, — напомнил Адалят, — я думал, Исмаил поправится, все будет по-другому. Теперь нам с тобой придется все заново начинать.
Он вдруг вспомнил, что Джафар воевал в отряде его строгого родственника. И спросил:
— Ты где был во время войны?
— У вашего родственника, — удивился Джафар. — Я сразу вернулся в Чечню.
— Завтра он прилетит в Москву, — выдавил Адалят. — Поедешь его встречать в аэропорт. Он со мной встречаться не захочет. А тебя увидит и смягчится.
— Ясно, — бесстрастно кивнул Джафар. — Что будем делать с Жеребякиным? — снова спросил он.
— А что с ним делать? — разозлился Адалят. — Я не знаю, что с ним делать. Если его убьем, скажут, что мы начали войну.
— Он первый начал, — тихо уточнил Джафар.
— Это еще доказать нужно. Я позвоню Зардани, попрошу о помощи.
— А с Борисом?
— За него не волнуйся, — отмахнулся Адалят, — он уже не жилец на этом свете. Ты мне лучше человека найди, чтобы этого подполковника убрал. Цапова.
— Он друг Стольникова.
— Ну и что, — разозлился Махмудбеков, — пусть хоть его брат. Ты здесь совсем от нас отбился, больше о них думаешь. И друзья у тебя странные. Этот Стольников тебе ближе своих.
— Он смелый человек, Адалят, — возразил Джафар. — И сегодня утром себя под пули подставил, чтобы спасти дочь твоего брата.
— Это еще неизвестно, как там было, — желчно заметил Адалят, — может, и все по-другому было. Мы ничего не знаем.
— А Кязим?
— Что Кязим? Может, он и не предатель. Нужно Ираду найти, пусть она нам все расскажет. А верить инородцу, которым обвиняет нашего человека, я не могу.
— Кязим сбежал, его нигде нет.
— Может, его убили. А теперь нарочно на него напраслину возводят. Ты, Джафар, очень сентиментальным стал и очень доверчивым. Нельзя быть таким наивным.
— Я был на даче, когда напали люди Жеребякина, — поморщился Джафар, — у меня на теле еще следы их пуль, — показал он на свою руку. — Я видел, как они напали, Адалят. Им кто-то рассказал о том, где находятся наши люди, как они охраняют дачу, где спрятано оружие. Они стреляли точно в нужные места. Все, кто там погибли, рассказать уже ничего не могут. В живых остались только мы четверо — ты, я, Кязим и Слава Стольников. И один из нас предатель, Адалят. Если это не мы с тобой, значит, или Слава, или Кязим. Слава сегодня был дважды ранен. Кто остается?