Его «Вольво» стоял на подъездной дорожке за грузовым «фордиком» Робин. Я подумал, не стоит ли уехать.
— К чертям собачьим все это! — выругался я. — Права хозяина дома и все прочее.
Я надеялся, что к двери подойдет Робин, но подошел он.
— Алекс.
— Тим.
Мы напряженно улыбнулись, обменялись небрежными рукопожатиями. На нем, как обычно, была рубашка в клеточку с длинными рукавами, брюки защитного цвета, коричневые мокасины. Мистер Расслабленность во плоти. Очки без оправы придавали его голубым глазам мечтательное выражение. Тим на год моложе меня, но мне приятно думать, что выглядит он старше, потому что лысеет. Оставшиеся пряди цвета жженого сахара слишком длинные — он явно маскирует облысение. В бороде появилась седина. Глаза выражают душевные переживания.
И потом, голос. Самый привлекательный, самый звучный глубокий бас, какой вы когда-либо слышали. Каждое слово Тим произносил четко и с мягкой модуляцией. Живая реклама его ремесла.
Он преподаватель вокала, один из лучших. Работает с оперными певцами, рок-звездами и известными публичными ораторами, много путешествует. Робин познакомилась с ним на сеансе звукозаписи через месяц после того, как мы расстались. Тима попросили помочь одной диве, застудившей гортань, и они с Робин разговорились. Ее тоже позвали по неотложному случаю — несколько инструментов были повреждены во время перевозки.
Я подумал о внутреннем смысле их неотложного вызова. Оба они жили в совершенно чужом мне мире.
Мне уже было известно, что Тим — человек спокойный, покладистый, редко сам начинает разговор, если никто к нему не обращается. Он развелся с женой, тоже преподающей вокал, и имел двадцатилетнюю дочь. Она училась в Джиллиарде и боготворила отца.
Через неделю после знакомства с Тимом Робин позвонила мне. После того как мы обменялись ничего не значащими фразами, я понял, что она просит моего разрешения.
Я сказал, что она не нуждается в нем, пожелал ей всего хорошего и повесил трубку. Потом с головой ушел в свои дела, а через месяц они с Тимом уже жили вместе.
— Итак, — сказал он.
Профессионально модулированный голос наполнил это слово глубиной. Может, он родился с такими дыхательными путями, но это слово вызвало у меня раздражение.
— Как дела, Тим?
— Нормально. А у тебя?
— Тоже.
Он прислонился к дверному косяку.
— Вообще-то я собирался уходить.
— Снова в дорогу?
— Да. В дорогу на Бербанк — звучит как кинофильм Хоупа и Кросби.
— Желаю повеселиться.
— Ты приехал сюда, чтобы…
— Повидаться со Спайком.
— Жаль, но он сейчас в ветлечебнице. Ему чистят зубы.
— Да, есть еще кое-что, о чем мне хотелось бы поговорить с Робин.