Почти на всех партизанах были десантные ботинки израильской армии с зигзагообразным рисунком на подошве.
Идущие сзади, разумеется, затоптали следы передних. Борису пришлось опуститься на колено и внимательно изучить пыль, чтобы заметить отпечаток гораздо меньшей и более изящной ножки, несомненно — женской. Ее частично стерли большие мужские следы, но очертания большого пальца были ясно видны. Становилось ясно, что это теннисные туфли «бата» с гладкой подошвой. Их Борис отличил бы от десятка тысяч других.
Значит, с облегчением подумал он, Тессэ все еще вместе с группой. Она с любовником не отправилась по другой тропе. А то ведь Мек Ниммур отличался хитростью. Однажды ему удалось ускользнуть от Бориса. Но не в этот раз! Русский мстительно покачал головой: не в этот раз.
Он снова обратил внимание на женские следы. От их вида защемило сердце и в полной мере вернулась ярость. Собственные чувства к этой женщине не волновали Бориса. Любовь и желание не принимались в расчет. Она принадлежала ему, а ее украли. Значение имело только нанесенное оскорбление. Тессэ отвергла и унизила его. За это она умрет.
Кровь побежала быстрее по венам при мысли об убийстве. Убийство было профессией и призванием Брусилова. Но как бы часто он ни занимался своим ремеслом, любовь к нему никогда не исчезала, неизменно доставляла удовольствие. Пожалуй, это было последняя настоящая радость, оставшаяся ему, неиспорченная и непритупленная — в отличие оттого, что водка сделала с актом соития. Борис получит от убийства Тессэ больше удовольствия, чем когда-либо получал с ней в постели.
Все последние годы он охотился на презренных животных, однако не забывал, как приятно охотиться на человека и убивать его. Особенно — женщин. Борис хотел уничтожить Мека Ниммура, но еще больше свою жену.
В дни президентства Менгисту, когда Брусилов был главой контрразведки, подчиненные знали о его вкусах и всегда подбирали самых хорошеньких женщин для допросов. Сейчас Борис жалел только об одном — ему придется действовать быстро. Вопрос о том, чтобы медленно убивать, растягивая удовольствие, даже не стоял. Да, не как в старые времена, когда смерть длилась часы или даже дни.
— Сука! — выдохнул Брусилов и пнул ногой песок, наступив на бледный отпечаток, уничтожив его, как вскоре уничтожит саму Тессэ. — Черная блудливая сука.
Сойдя с дороги, он побежал с новыми силами и решимостью, поднимаясь к кривому дереву и началу козьей тропки на скале.
Борис отыскал тропу там, где и предполагал, и двинулся вверх по склону. Чем выше он лез, тем круче становился подъем. То и дело ему приходилось цепляться обеими руками, чтобы подтянуться или пробраться по узкому уступу.