— О-о, — сказала Эск и оглядела заполненную толпой площадь. — Тогда какая из этих дорог ведет в Анк-Морпорк?
— Вон та, где ворота.
— Спасибо, — степенно поблагодарила Эск. — До свидания. Надеюсь, у тебя больше не будет неприятностей и твоей голове станет легче.
— Тебе спасибо, — неуверенно отозвался Гандер.
Он побарабанил пальцами по крышке стола, провожая взглядом девочку, которая удалялась по направлению к дороге на Анк-Морпорк. Дорога была длинной и извилистой. На ней встречались воры и гнолли. Она, сипя, поднималась на горные перевалы и, задыхаясь, ползла через пустыни.
— Проклятье! — выругался он себе под нос. — Эй, ты!
* * *
У матушки Ветровоск были неприятности.
Прежде всего ей ни в коем случае не следовало поддаваться на уговоры Хильты и брать эту метлу. Метла была старой, качалась из стороны в сторону, соглашалась летать только ночью, и даже тогда у нее едва хватало сил, чтобы еле-еле рысить над землей.
Ее подъемные заклинания настолько износились, что она заводилась, только когда ей придавался достаточный разгон. По сути дела, она была единственной метлой, которая нуждалась в подталкивании.
Матушка Ветровоск, обливаясь потом, проклиная все и вся, в десятый раз мчалась по лесной тропинке, держа чертову метлу на уровне плеча, когда наткнулась на медвежью берлогу.
Вот только медведь наткнулся на берлогу первым. Впрочем, эта проблема решилась сама собой — матушка, и без того уже выведенная из себя, недолго думая, врезала зверю метлой между глаз, так что медведь мигом убрался в противоположный конец берлоги и сейчас пытался думать о чем-нибудь хорошем.
Ночь выдалась не самая уютная, и отряду охотников, которые перед самым рассветом заглянули в берлогу, утро не принесло облегчения.
— Ну наконец-то, — сказала матушка. — Вытаскивайте меня отсюда.
Головы испуганно отдернулись, и матушка услышала торопливое перешептывание. Они успели разглядеть шляпу и метлу.
Наконец одна бородатая голова довольно неохотно появилась снова, как будто тело, к которому она была прикреплена, толкали вперед чьи-то руки.
— Гм, — начала голова. — Послушай, мамаша…
— Я не мамаша, — рявкнула матушка. — И тем более не твоя, даже если у тебя когда-нибудь имелась таковая, в чем я сильно сомневаюсь. Будь я твоей мамашей, я бы убежала прочь еще до того, как ты появился на свет.
— Это просто фигура речи, — с упреком заметила голова.
— Злостное оскорбление, вот что это такое!
Наверху опять зашептались.
— Если я отсюда не выберусь, — звенящим голосом предупредила матушка, — у вас будут Неприятности. Шляпу мою хорошо разглядели?