— Ну… — неопределенно протянул Гюнтер. Ему была не совсем понятна связь между молчанием горожан и самоубийством аптекаря.
— Так вот, о руке и внутренних органах. В средние века из частей тела повешенного еретика готовили разные бесовские снадобья. Теперь понятно?
— Вы хотите сказать…
— Именно. Еще кофе?
Гюнтер машинально кивнул. Его передернуло.
— Мерзко!
— Ну почему? Если вдуматься, то почти то же самое делают с трупами в морге. Различие состоит лишь в том, что для снадобий требуются части тела непременно с висящего трупа, только с еретика, и операция проводится не когда вздумается, а ровно в полночь.
— Еретика… — пробормотал Гюнтер. — Пожалуй, мы все в наше время годимся для такой роли.
— Да. Но Гонпалек особенно. Мы, так сказать невыявленные еретики. А аптекарь… Вы знаете, полгода назад нас, как говорят в городе, посетила божья благодать…
— Я слышал… Так это тот самый аптекарь, который снял с себя анафему покаянной молитвой?!
— Вот именно. Как видите, по всем канонам инквизиции он единственный в городе, кого церковь может с полном основанием назвать еретиком, пусть даже и раскаявшимся. Не зря же его нашли повешенным в желтом балахоне, разрисованном чертями, и в таком же шутовском колпаке.
— Вы полагаете, что это не самоубийство?
— А вы как полагаете?
— М-да… — Гюнтер затушил окурок и достал следующую сигарету. — А полиция?
— Официальную версию вы знаете. В полиции тоже служат люди. И у всех есть семьи… И никто не хочет последовать за аптекарем.
— Но это же абсурд! Полиция боится обыкновенной банды распоясавшихся юнцов! Что они — мафия, что ли?
Губы, то ли горбуна, то ли горбуньи, изобразили горькую усмешку.
— А вы когда-нибудь видели настоящую ведьму, голую, летящую по воздуху верхом на метле? У нас, может, и сподобитесь. Тем более, завтра полнолуние… И, поверьте, к мистике в Таунде относятся очень серьезно. Чересчур она материальна. Что же касается банд юнцов, то, если бы вы служили в полиции, знали бы, что подобные банды всего лишь накипь. Кто-то действительно летает на метлах, наводя ужас на весь город, крадет некрещенных младенцев, напускает порчу, причем, весьма материальную, а молодежь им подражает. Играет в ведьм и колдунов, жестоко играет. Но их игры — лишь пена. Варево варится другими.
«Стоп! — сказал себе Гюнтер. — Вот мы и вышли на младенцев…»
— Вы служили в полиции? — быстро спросил он.
— C моими-то недостатками? — беззлобно рассмеялся бесполый горбун. — Для того, чтобы знать, кому и чему подражает молодежь, достаточно иметь трезвую голову, умение анализировать и кипу газет под рукой.