Тени сна (Забирко) - страница 179

Гюнтер прекрасно понимал, что не имеет права единолично владеть реализатором. Раньше он безразлично относился ко всем политическим партиям, будь то пацифисты или фашисты, с улыбкой уклонялся от уличных сборщиков подписей под возваниями, посмеиваясь про себя над эфемерностью мирных инициатив общественных организаций — правительство отмахивалось от этих возваний, как от мух. Но двадцатилетнее сидение в инвалидном кресле (два года без памяти — не в счет), политические события, происшедшие в мире, главное из которых — начало Разоружения — сильно изменили его мировоззрение. Он мог бы одним желанием покончить со всеми войнами, мгновенно, без каких-либо проволочек, провести разоружение, сделать всех людей бескорыстными, доброжелательными; чтобы в одно мгновение воцарил мир на всей Земле. Но останутся ли тогда люди людьми? Не станет ли он тогда Богом, лепящим людей по своему разумению и понятию? А может, людям просто необходимо пройти через горнило страха и неуверенности в завтрашнем дне, чтобы самим, без помощи бога или дьявола, своими руками и разумом приблизить Рассвет?

Каждую среду Гюнтер приезжал к этому месту. Каждый раз он задавал себе одни и те же вопросы. Каждый раз искал на них ответы. Искал. И не находил.

А затем его сбили. Сбили за линией терминатора, когда Таксон Тей уже стоял на песчаном пригорке и, дистанционно управляя кораблем, намеренно завел его на территорию Соединенных Федераций. Термитный снаряд красным разгорающимся дефисом, соединяющим жизнь и смерть, вонзился в обшивку корабля, и тот, огромным болидом прочертив полнеба, рухнул на горизонте, затмив звезды неестественно розовыми сполохами неземной зари. «Д-дум!» запоздало донесся до слуха взрыв термитного заряда, содрогнув лес плотной, погасившей все звуки волной. Корабль же погиб бесшумно, трансформировав энергию звуковой волны в безвредное свечение. Хотя здесь о сохранении экологического равновесия говорить было просто смешно.

Психоматрица аборигена Таксона захлебнулась восторгом космического зрелища, побуждая броситься бежать к месту падения звездного гостя, но Тей подавил это желание тяжелой горечью печали.

«Все, что я могу для тебя», — подумал он, прощаясь с квазиживым, почти разумным кораблем, с жесткой расчетливостью посланным на заклание ради его внедрения. В дальнейшем Тею предстояло во всем соответствовать наложенной психоматрице.

Звездное небо равнодушно мигало сквозь толщу нечистой атмосферы, словно навсегда отторгая от себя. Лес, притихший от акустического удара, постепенно приходил в норму: зашуршал хвоей, заскрипел раскачиваемыми слабым ветром стволами, стал потрескивать сучьями. Вначале несмело, затем все звонче возобновили свою трескотню ночные блошки-верещуньи.