В сентябре 1710 года, к радости отощавшего Прошки, Стас вернулся в свою мюнхенскую резиденцию.
После Полтавской победы Стас от месяца к месяцу всё яснее понимал: проблема утверждения за Россией звания «империя» перешла в стадию реального осуществления. Высшие дипломатические должности страны получили наименование «государственный канцлер» и «вице-канцлер», как в империи. Высшему судебному органу Пётр дал имперское наименование «сенат». Во время аудиенции в Кремле английский посол Чарлз Уинтворт обращался к царю исключительно титулом Keizerlige,[75] что было, в общем, неудивительно, поскольку английская дипломатия понимала, что к чему.
Ещё когда Стас жил в Рыбниц-Дамгартене и Ростоке (он посещал там университет), выезжал в Бранденбург или Гамбург, люди, узнав, что он русский, устраивали пышные банкеты. Ох помнили тут кровожадных шведов, помнили и победам над ними русских искренне радовались!..
А во время очередного визита Стаса в Амстердам Шпынов показал ему копию перлюстрированного письма датского посла Юйля. Тот писал из Петербурга в Копенгаген: «Теперь, после Полтавской победы, как в России, так и за границей находятся люди, которые ищут понравиться царскому двору императорским титулом, побуждая в то же время царя добиваться ото всех коронованных особ Европы признания за ним этого титула. Высокомерие русских возросло до такой степени, что они стремятся переделать слово «царь» в «Keizer» или «Caesar».
– Этот Юйль целое исследование провёл, – злорадно сообщил Шпынов. – Доказывает, что вопреки нашему мнению слово «царь» соответствует по европейской титулатуре слову «rex», сиречь «король»…
Среди самых «высокомерных русских», требующих признания имперскости титула царя, Юйль назвал вице-канцлера Шафирова и царского посланника при имперском и датском дворе Урбиха.
– Была бы такая возможность, – сказал Шпынов, – я бы лично поздравил их обоих и выпил за наш успех.
Свой ответ – «Как ни жаль, а телефон ещё не изобрели» – Стас начал про себя, а вслух закончил:
– …Однако выпить мы можем, невзирая ни на что!
И они наполнили кубки, и выпили за здравие его императорского величества Петра Алексеевича и за всех императорских дипломатов.
В 1712 году в войне наступил перелом. Несмотря на постоянные предательства союзников, саксонцев и датчан, русские войска выбили шведов из Рыбниц-Дамгартена и Ростока, освободили Померанию. К Новому году военные действия перешли в Голштинию; в начале января 1713-го русская армия была у Гамбурга, а шведская продолжала отступление. Окончательным разгромом шведов под Фридрихштадтом командовал сам Пётр.