– Еще бы, нельзя есть все подряд, когда язва.
– Э-э… – Он метнул на нее острый взгляд. Потом за вновь опущенными веками созрело какое-то решение. – Конечно. Конечно, нельзя.
– А мне можно ее повидать? – Тэффи ощущала себя подлой эгоисткой и пыталась исправиться.
– Нет. – Поль с облегчением обернулся к месье Фаберу, собственноручно ставившему на стол серебряные тарелки. – Она никого не принимает.
– Она принимает тебя. – Тэффи с неохотой уставилась на камамбер.
– И только меня.
Он поблагодарил месье Фабера и перенес все свое внимание на еду.
Вот так все и было. Оставшись за столом наедине с Тэффи, Поль ел и некоторое время игнорировал все ее вопросы. Только когда она начала умолять его сказать настоящее имя Клодии, он проговорил:
– Не глупи, мышка. Это не моя тайна.
– Но ты только что сказал, что назвал его в больнице.
– Ее там никто не узнал. – Поль отложил нож и вилку. – Для них она всего лишь женщина, которой надо помочь.
– Для меня тоже. – Тэффи все больше расстраивалась. – Я могла бы по крайней мере послать цветы, если бы знала, на чье имя.
– Забудь.
Он подозвал проходящего мимо официанта. Тот убрал тарелки, кивнул на требование выписать счет и отошел, с любопытством взглянув на Тэффи.
– Никаких цветов, никаких справок, ничего, – продолжал Поль, когда они снова остались вдвоем. – Она не хочет никого видеть, кроме…
– Кроме тебя? – перебила Тэффи и проглотила кусочек сыра, показавшегося ей сделанным из опилок.
Возразит ли он ей? Пожалуйста, пожалуйста, пусть он возразит, а еще лучше – посмеется над ее нелепыми предположениями и как-нибудь докажет, что связи между ним и этой ослепительной, изумительной женщиной никогда не было, нет и не будет.
Но Поль молчал. Вместо этого он устремил на нее непонятный взгляд. Что преобладало сейчас в его глазах: сталь или янтарь? Чтобы определить это, нужен был яркий дневной свет, а не затененная лампа на столике.
– Кроме тебя, – настойчиво повторила она. – Она хочет тебя, так?
Поль скомкал свою бело-синюю салфетку и с еле слышным вздохом положил ее на стол.
– Если бы все было так просто.
– Ты… ты был бы этому рад? – дрожащим голосом спросила Тэффи.
– Да, я был бы рад, если бы вести дела Клодии было просто. Ну, мышка, – он взглянул на неумолимые часы, – доедай свой сыр, и пойдем.
Тэффи готова была запустить в него тарелкой или хотя бы вскочить и выбежать отсюда, но мысль, что его здесь хорошо знают и она привлечет к себе всеобщее внимание, заставила ее остаться на месте. Она отрезала еще один кусочек камамбера и застыла, удивляясь самой себе: неужели она не осмелилась на эту сумасшедшую выходку только потому, что не хотела его компрометировать?