«Может быть, так и должно было случиться, — подумал Дронго. — Мы не ценили того, что имели. Мы не дрались за свою свободу и право на свое будущее. Какие грандиозные народные митинги проходили под флагом перестройки и гласности! Разве кто-нибудь мог предположить, что все это закончится таким крахом? Социализм, который существовал в их странах, не был идеалом совершенства, но та порочная система, которая пришла ему на смену, стала откровенным издевательством над людьми».
Он выключил воду, достал полотенце. Из ванной он вышел в белом халате. Лариса ждала его, сидя в кресле. Она уже вскипятила воду в белом электрическом чайнике. В веймарском «Хилтоне» каждый гость получал чайник с набором пакетиков кофе, чая, сахара и печенья.
— Ты будешь пить чай? — спросила она.
— Спасибо, — кивнул он, усаживаясь на диван. — У нас прямо как настоящая семья. Ты ждешь мужа всю ночь, а утром завариваешь ему чай.
— Не надо, — попросила она с внезапно изменившимся лицом.
— Что случилось? — не понял Дронго. — Что произошло?
— Ничего. — Она разлила горячую воду в две чашки, положила в них пакетики с чаем. Подвинула ему стакан.
— Я тебе уже говорил, что не люблю, когда отмалчиваются. Таким образом либо скрывают боль, либо свое нежелание общаться. Надеюсь, здесь вторая причина?
— Нет, первая, — сказала она, глядя ему в глаза. — Три года назад в автомобильной катастрофе погиб мой муж…
— Извини, — растерянно сказал он, — я не знал.
Она молчала. Потом вдруг начала говорить.
— Он был физиком. Готовился к защите докторской диссертации, работал ночами в лаборатории. Ты ведь знаешь, какие у них сейчас зарплаты и какие условия для работы. Он был настоящим фанатиком. Ночью, возвращаясь из лаборатории, заснул за рулем и врезался в стену. Врачи говорят, что ему не повезло. Удар в висок. Он умер мгновенно. А я с тех пор одна.
Дронго молчал, потрясенный услышанным. В таких случаях невозможно утешить. Смерть близких людей всегда потрясение, с которым не сравнится ничто на свете.
— У тебя есть дети? — спросил Дронго.
— Нет, — покачала она головой. — Мы решили немного подождать с этим. Нам было уже под тридцать, когда мы поженились. Он был очень интересным человеком — умница, добрый, порядочный. Всегда шутил, как ты. Поэтому, когда я впервые увидела тебя, мне стало больно. Ты мне слишком сильно его напомнил.
— Я ничего не знал, — признался Дронго.
— Конечно. Тебе же не станут рассказывать о нашей личной жизни. Но когда ты сегодня ночью не появился и даже не позвонил… После того как Андрей Константинович попал в больницу… Я очень переживала.