— Я все время удивляюсь, как вы умудряетесь придумывать все эти сложности, — почти с восхищением сказал хозяин кабинета, — подумайте еще вот над чем — его молчание на первом этапе должно быть обеспечено абсолютно. Иначе, как вы сами понимаете, мы сильно рискуем. У вас есть гарантии его повиновения?
— У меня есть больше — его сын. За эту жизнь он должен бороться, должен доказать право на существование собственного сына. И он будет стараться изо всех сил, понимая, что другого шанса спасти мальчика не будет. Это единственный и последний. А когда он нам больше не будет нужен, мальчика мы отпустим, а его просто уберем. Достаточно шепнуть в тюремной камере, что в тюрьме сидит убийца Француза. Такие вещи не прощаются. Ему всадят перо, едва весть разойдется по всей тюрьме. — Какое перо? — не понял генерал.
— Это их термин, воровской жаргон, — охотно пояснил полковник, — так они называют удар ножом. Думаю, что у нашего подопечного в тюрьме будут большие неприятности. А с одной рукой не так просто себя защитить.
— Хорошо. Он уже звонил?
— Пока нет, но мы думаем, что он скоро позвонит — А если не позвонит?
— Должен позвонить. Мы поставили на прослушивание телефон его семьи, строго предупредили его жену насчет мальчика. Когда позвонил его бывший друг, а ныне, как мы полагаем, его связной, жена успела поплакаться в трубку, сообщив о пропаже сына и нашем желании встретиться с его отцом. Телефон наш мы оставили. Теперь он должен ей позвонить. — А связного засечь успели? — К сожалению нет, он звонил из автомата. Но наша группа почти немедленно выехала на место, проверила объект. Мы немного опоздали, связного уже не было. Мы думаем, что его предупредили о немедленном исчезновении. И сделать это мог только профессиональный киллер, так что их связь установлена достаточно четко. Теперь мы ждем звонка. Хотя они и в разводе. — Вы не допускаете, что он может просто не позвонить, решив махнуть рукой на нелюбимую женщину и ее сына?
— Не допускаю. По рассказам соседей семья живет очень хорошо, мальчик одевается лучше всех. На какие деньги можно так одеваться. Его мать получает зарплату около тридцати долларов, а только в ближайшем валютном супермаркете они ежемесячно тратят двести — триста долларов. Откуда такие деньги у одинокой женщины с ребенком. Только при постоянном источнике пополнения. Таким источником и является ее муж. Правда, деньги он пересылает достаточно осторожно, мы пока не можем найти никаких следов. Значит, связи с семьей он не потерял. И деньги посылает, конечно, не женщине, с которой не живет, а своему сыну. Уже подмечено нашими психологами, что люди, прошедшие Афганистан, гораздо лучше относятся к собственным детям, словно не желая им повторений подобной ситуации в своей семье, в своей стране.