Я был одет в голубой китель с якорями, под ним была фланелевая рубашка китайского производства фирмы «Дружба». Вероятно, кореец сумел разглядеть эту нижнюю рубашку, когда я нагибался или еще в какой-нибудь момент, потому что, заговорив о старике-китайце, он перевел тему на китайцев вообще и сказал:
— Вот, у тебя китайская рубашка. Ты должен знать, насколько китайцы хорошие люди. Тот старик-китаец и вообще некоторые китайцы бывают такими же хорошими людьми, как та рубашка, которая надета на тебя.
— Я бы не сказал, что это очень хорошая рубашка, — заметил я.
— Не смотрят на вид, а смотрят на суть, — сказал он. — Она мягкая и ласковая. И, кроме того, теплая. Вот и тот старик был такой же хороший человек, как эта рубашка. Он не имел вид, но внутри он был хорошим человеком. Я вид не имею, но внутри я лучший человек. Лучший человек, какого ты вообще в жизни встречал, кроме, конечно, твоих родителей.
— Откуда вы знаете про моих родителей? — спросил я.
— Это большой секрет. Ты узнаешь об этом позже, — сказал он. — Сейчас очень многое для тебя решается. Сейчас очень важный момент в твоей жизни. Ты понимаешь?
— Ничего не понимаю, — искренне ответил я.
Некоторое время мы шли молча, потом он сказал:
— Если человек такой, как ты увлеченный, он должен понять, откуда приходит настоящее знание.
— Мы с вами даже еще не познакомились, — сказал я. — Может быть, вы скажете, как вас зовут?
— Какая разница, какое имя ты дашь цветку? От этого смысл не изменится. Ты можешь называть меня Грозовая туча на твоем безупречно голубом небосклоне.
— Хорошо, Грозовая туча, — сказал я. — Что же все-таки вы мне хотите сказать и почему я вас так заинтересовал?
— Я сразу вижу человека, который отмечен печатью судьбы. Это редкость, это судьба, это знак великой силы, знак благоволения небес.
— В чем выражается знак благоволения небес? — спросил я.
— В том, что, когда два человека встречаются, они могут беседовать на равных. Мне Сережа Рогов сказал, что тебе нет равных на земле, а мне нет равных в воздухе. Я хочу, чтобы ты меня учил бою на земле, а я буду тебя учить бою в воздухе.
— И где же ты будешь демонстрировать свое искусство, — поинтересовался я, — и вообще, как мы с тобой будем взаимодействовать?
— Это тебя не должно волновать, — заявил он. — А начать мы можем прямо сейчас. Пойдем, ты меня будешь учить. Я хочу стать твоим учеником.
Для меня события явно разворачивались слишком быстро, но тем не менее моя фанатичная страсть к боевым искусствам проявилась и на этот раз, и в первом же переулке мы начали обучение.