– А как начет лесбийской любви? Не забыла про ориентацию? – напомнил Саша на всякий случай.
Вдруг он ошибся и принял желаемое за действительное? Неудобно получится.
Неловко, хотя и понятно…
– Иди сюда и не мели чушь! – категорично сказала Ирка.
Удобно, значит. Поздравляем вас, господин Кукоров, сейчас вас будут насиловать, промелькнуло в голове. Можно расслабиться и получить удовольствие.
А можно не расслабляться и получить по башке…
Конечно, на войне – как на войне, она, родимая, все спишет и всех оприходует. Так ее надо понимать?
Саша давно уже не испытывал никакого трепета в отношениях полов, не тот возраст и не та профессия. Плавали – знаем, пожили – увидели – насмотрелись… Просто он растерялся немного. Что же это выходит, сначала про розовое знамя однополой любви, а теперь, господин мужик, пожалуйте к ответу? А где верность традициям?! Где надменная девичья гордость лесбиянки-коблухи?! Разврат выходит, полный разврат, господа и, одновременно, дамы!
Углубляться в дальнейшие размышления времени у него не осталось. Ирка, устав ждать от своего кавалера решительного наскока, напала первая. Твердым шагом преодолела разделяющую их поляну и с ходу впилась в его губы, одновременно опрокидывая на землю его и себя. Тело у нее оказалось гибким, сильным, ладони – неожиданно теплыми, ее руки ловко, как змеи, проникали под одежду, сразу находя нужные крючки и застежки… Умелые руки… Нежные руки, мягкие…
Он тоже моментально включился, горячая волна желания словно плеснулась от нее к нему и захлестнула обоих. Саша начал торопливо стаскивать с нее одежду, и она помогала ему, продолжая волновать быстрыми, гладящими прикосновениями…
Нет, где-то в глубине души Саша продолжал быть готовым ко всему. Кто их знает, этих розовых девок, может, они, как самки богомолов, своих мужских партнеров используют по принципу одноразовости? Может, они потом их едят, или выпивают кровь, или отрезают причинное место умелыми хирургическими движениями? Чушь, конечно, в голову лезет… Но, правда, какой им секс нужен? Как их следует удовлетворять, чтоб не обидеть…
«Расслабься, расслабься, что ты такой напряженный, нельзя быть таким напряженным…» – шептала она ему в самое ухо, мягко покусывая мочку, кончиком языка скользя по ушам, по шее и снова припадая к его губам, вбирая их в себя, словно выпивая.
Голова кружится? Кружатся деревья над ними? Кружится небо над зелеными качающимися макушками?
А пропади все пропадом!
Чуть заметный привкус помады у него на губах, еле слышный привкус каких-то духов, тонкий, полынный привкус женского пота, терпкие запахи ждущего, разгоряченного тела, лесной мусор, прилипающий к голой коже – все это сливалось, сплеталось, будоражило до звериного, победного рыка, до желания облизать, проглотить, вжать в себя эту покорно упругую женщину.