— Верно.
— Здорово! — Она бросила победный взгляд на Джона и выскочила в коридор.
Ален мрачно подумал о Нике Стиксе, из-за болезни которого в его жизнь вошла Надя.
— Кристина дома? — спросил он.
Жена Джона когда-то была санитаркой на флоте и теперь часто помогала в больнице, когда ее об этом просили.
— Должна быть. А что?
— Позвоните ей и спросите, не сможет ли она присмотреть сегодня за миссис Адам.
— Да, конечно, сейчас же позвоню. — Джон откашлялся. — С Надей что-нибудь серьезное? Она сказала, что все прошло без осложнений, да и выглядела нормально, когда поехала с Элли в школу. Иначе, док, клянусь, я бы не отпустил ее.
— Да не волнуйтесь вы. С ней будет все в порядке.
— Да, док, она вбила себе в голову, что должна работать больше и лучше всех в газете. Ведь это я заставил ее обратиться в больницу. С этой женщиной не поспоришь. Она не обращала на боль внимания, пока та ее не согнула. Ладно, побегу позвоню по редакционному телефону. — Джон торопливо запрыгал по ступенькам вниз.
Быстро оглядевшись, Ален нашел телефон, набрал номер отделения неотложной помощи и с облегчением услышал голос Элен.
— Как Эдда?
— Стабильно, хороший цвет лица, ровное дыхание, пульс — девяносто два, мерила три минуты назад. Она в бешенстве, грозится вызвать такси и уехать домой.
Ален вздохнул.
— Загоните ее в палату, отберите одежду и попросите Мэн сбегать в мой кабинет и найти ее карту, чтобы я смог посмотреть ее, когда приеду.
— О'кей. Он будет рад вырваться отсюда на пару минут.
— Он возбужден?
— Да не очень. Он отделался порезами и синяками. Пока может обойтись без вашей помощи.
— Я немного задержусь. Тут у меня небольшая проблема.
— Слышала о ней. Как сейчас чувствует себя миссис Адам?
— Она-то прекрасно, а вот я бы провел недели три на необитаемом острове, закрытом для женщин всех возрастов.
В немалом раздражении он вернулся в спальню. Элли уже суетилась вокруг матери, которая сидела на краешке кровати все еще одетая, с термометром, торчащим изо рта.
При виде доктора лицо Нади сморщилось, а ее темные глаза посмотрели неласково. Любопытно, хватит ли одного поцелуя, чтобы гнев в этих глазах перерос в страсть?
Слишком утомленный, чтобы контролировать себя, он позволил себе запретную игру воображения, будто эта женщина смотрит на него с вожделением.
Дуралей, обругал он себя. Ты ее врач, не более того. И тебя заботит ее выздоровление, а не форма ее рта или цвет ее волос.
Заметив, что Надя выглядит лучше, он обратился к дочке:
— Ты все сделала правильно, детка. Девочка расплылась в улыбке.
— Я сама поставила ей термометр. Как доктор.