— В самом деле, все прекрасно. Никаких осложнений. Я даже ухитрилась сама снять швы. Он изменился в лице.
— Я же говорил вам непременно прийти ко мне.
— Да я бы пришла, если бы в том была нужда. Но я знаю, как вы заняты, и умею пользоваться ножницами. — Она улыбнулась. — Заверяю вас, все обошлось.
— Вы уверены? Никаких приступов резкой боли? Тошноты? — Он пристально вглядывался в ее глаза, и она, к своему удивлению, тоже не могла оторвать от него взгляда.
— Нет ничего, — прошептала она, видя, как углубилась складка между его бровями. — Я полагаю, Элли уже может пойти домой?
— И может, и не может.
— На редкость определенный ответ.
— У меня нет показаний не выпускать ее из больницы. Но она ни в коем случае не должна нагружать растянутую лодыжку, а это значит, что ей нужны костыли. Их вы можете взять напрокат в аптеке, если у вас дома не завалялась лишняя пара.
— Да нет, все вышли.
— А поскольку вам еще несколько недель нельзя будет поднимать ничего тяжелее книги, ей лучше остаться со мной, пока я не смогу привезти ее домой.
Лишая Надю возможности спорить, он распахнул дверь и добавил:
— Скорее всего около шести. — И ушел, прежде чем она обрела дар речи.
Ален сказал «в шесть». Было уже почти семь, когда Надя открыла дверь и увидела раскаяние в сине-стальных глазах.
— Вы в бешенстве, — бросил он, не дав ей и рта раскрыть.
— Как вы определили?
— Ваши брови сдвинуты над переносицей, а глаза мечут золотые дротики в мою голову. Надя фыркнула.
— Вам следует поработать еще над искусством диагноза, доктор.
— Постараюсь.
Она пыталась не замечать, как быстро тает на его волосах снег, и сосредоточила все внимание на дочери.
— Ну как ты, маленькая?
— Есть хочу.
Прижатой к груди доктора, завернутой в одеяло в дополнение к парке, шарфу и варежкам, Элли было тепло и уютно. Одна маленькая ручка обвивала шею Алена, другая держала небольшой белый пакет, такой, в которых продают замороженные продукты.
— Тройное шоколадное, — объявила Элли в ответ на вопросительный взгляд матери. — Любимое мороженое доктора.
— Вы купили мороженое в разгар зимы?
— Оно дешевле роз, — объяснил Смит. — К тому же оно мое любимое.
Надя проигнорировала намек, наклонилась и поцеловала дочку в розовую щеку, потом отступила в сторону.
— Отнесите ее, пожалуйста, в гостиную — я приготовила для нее гнездышко в кресле.
Кивнув, он понес девочку в кресло, стараясь не задеть мать.
Надя последовала за ним с ощущением, что в ее уютную квартирку вторгся огромный, косматый и, несомненно, опасный медведь, слишком долго пробывший в зимней спячке.