— Спасибо, — тихо произнесла Эльвира, — только не так сильно. У меня, кажется, вывихнуто плечо.
— Извини. — Он чуть отстранился. Дронго полагал, что их встреча будет несколько иной, но сказалось напряжение последних часов. После бурных событий наступала обычная апатия. Его напарница даже не обрадовалась, увидев знакомое лицо, словно ей была безразлична собственная судьба. У нее было бледное лицо, на щеке красовался кровоподтек. Дронго нахмурился. Очевидно, она пыталась оказать сопротивление после того, как напавшие на них убийцы неожиданно ударили его по голове.
— Я принес ключи от наручников, — сообщил Саймонс, появившись в комнате. — Рад вас приветствовать, мисс Нащекина. Кажется, двое других мерзавцев дежурят у здания ФБР и здесь больше никого нет. — Он подошел к Эльвире и снял наручники.
Женщина слабо кивнула в знак благодарности. Дронго подумал, что она изменилась. Последние несколько часов были тяжелым испытанием для ее психики. Саймонс вышел, чтобы помочь раненому, вызвать врачей и полицию. Нащекина внимательно посмотрела на Дронго.
— Я думала, что у ресторана тебя убили, — призналась она.
— Это я виноват. Глупо подставился, — развел руками Дронго, — но ты здорово меня направила. Южное направление и этот полунемец. Машков вспомнил, что с Гейтлером работал Рейнбоу, полунемец-полуангличанин. А я нашел на карте парк Рейнбоу и догадался, где тебя нужно искать.
— Спасибо, — слабо улыбнулась она, пытаясь встать.
— Они тебя били? — Он помог ей подняться.
— Несколько раз ударили. Эта пара еще ничего, другая была хуже. Там один садист бросал на меня такие взгляды! Если бы он не уехал, я не знала бы, как себя вести. Он смотрел на меня такими страшными глазами, как будто я была в его полной власти. Они, наверное, дежурят у здания ФБР. Возьмите их…
— Лейтенант Саймонс уже звонит своим коллегам и в ФБР. У твоего обидчика нет ни единого шанса…
— Спасибо, — снова произнесла Нащекина и чуть пошатнулась.
Дронго поддержал ее за руку.
— Ты сообщил в Москву о случившемся? — спросила Нащекина.
— Да. — Он произнес это слово с некоторым колебанием, и Эльвира все поняла.
— Ты просил отменить операцию в Брюсселе?
— Конечно, просил.
— Они согласились?
Он услышал иронию в ее голосе.
— Нет.
— Я удивилась бы, если бы согласились.
— Я тоже, — признался он.
В соседней комнате стонал раненый.
— Что ты с ним сделал? — поинтересовалась Нащекина.
— Выстрелил в руку. Он попытался схватить пистолет.
— Насколько я помню, ты хорошо стреляешь. Почему не в оружие?
— Этот тип ударил меня по голове и отвез в какую-то дрянную гостиницу. Напал на нас. Украл мои деньги. Я решил, что будет справедливо, если он немного помучается.