— Это тебе от Андрюхи — Ворона, — и пустил пулю ему в лоб. Голова от выстрела подпрыгнула как мячик на асфальте. Добивать пришлось всех. Странно, но ни в одного я насмерть сразу не попал. Раз, два, три, четыре, пять… А где шестой?
— Где шестой?
— Не знаю, Толстый, не видел. А разве их шесть было?
— Хрен его знает, — засомневался я, — давай трупы в подъезд оттащим, чтоб в глаза не бросались.
Что мы и выполнили. А когда я с перепачканными руками поднялся к Розе, она обняла меня и, положив голову мне на грудь, сказала:
— Толстый, ты зверь! Но я так боюсь тебя потерять.
* * *
Появление Розы в подземелье внесло некоторое оживление в жизни общины. Женщины, восприняли её в штыки и фыркали с презрением, как дикие кошки. А с Луизой она сблизились легко, словно давние знакомые. Хаймович оживился и стал выспрашивать про её родственников, но, убедившись, что фамилии она не знает, родителей не помнит, а про родственников вообще ни сном, ни духом, отстал разочарованный. Черноглазая и черноволосая Роза возможно и была кровей Хаймовича, но установить это не удалось. Мишка пытался, было высказаться по поводу её прошлого, но его слова я быстренько забил ему назад в глотку. Он обиделся и наябедничал Косому.
Федор явился ко мне взвинченный и злой. Но я тоже добрым не был.
— Тебе кто право дал моих людей обижать?
— А я значит не твой человек?
Косой запнулся.
— Слова, словами, но зачем руки то распускать?
— Так доходит быстрее и запоминается лучше. Могу и тебе сказать, Роза — мать моего ребенка и в обиду её я никому не дам.
Федя стушевался и похлопал меня по плечу.
— Да не горячись ты Толстый, всё нормально. Только и я не допущу драк между своими.
— Вот Мишке и скажи, чтоб язык свой придержал.
— Скажу, только и ты Максим поаккуратнее… Зубы то зачем выбивать?
— Жали ему зубы, вот и проредил.
Косой хмыкнул и, не убирая руку с плеча, продолжил.
— Пошли обедать, там Хаймович заявление сделать хочет. Что-то интересное рассказать.
* * *
Обед прошел как всегда. Из известных нам уже продуктов холодильника, состряпали неизвестное блюдо, отдававшее тушенкой, сухариками и прогорклыми чипсами. Благо, хоть сдобрено это все было перебродившим соком в бумажных коробках и настроение окружающих значительно улучшилось. За столом отсутствовал Сережка — Шустрый. Он сидел на крыше и развлекался отстрелом голубей с пневматического ружья, чудом оказавшегося в оружейке. Бульон с голубей получался наваристый, но им позволено было питаться только нашей молодой мамаше.
— Значит, так дорогие мои, — начал, наконец, свою речь Хаймович, промокнув рот полотенцем. — Пришло время вам рассказать, что собственно мне удалось выяснить, пока мы тут находились. Опущу подробности опытов и экспериментов, которые тут проводились. Потому, что не обладаю в полной мере знаниями, чтобы компетентно их осветить. Скажу вкратце. Здесь проводились опыты и создавался препарат способный если не вылечить человека от всех недугов и приблизить его к бессмертию, то по крайней мере здорово продлить его жизнь. Некоторым из вас это уже и так известно.